С минуту я раздумываю. Просматривать еще раз то, что я видела, страшно. Но проживать все это гораздо хуже. И мне надо узнать, что из увиденного было реальным.

– Да, покажи, – прошу я парня.

На крошечном экране разворачивается действие. Кэролин стоит в ожидании. Смотрит на горящую усадьбу. Меня еще нет в кадре, когда она меня замечает и начинает пятиться к водопаду. В тот момент, когда за спиной Кэролин появилась Сейди (в моей памяти), на видео возникает странная тень. Она словно сгущается из пара над водопадом и обволакивает отступающую назад Кэролин. А за секунду до того, как Кэролин натыкается на перила и исчезает, руки тени взлетают к ее лицу…

Копам нечего мне предъявить. Но по телу пробегает дрожь. Я так и не знаю наверняка: это ангельская пыль вызвала в моем воображении образ Сейди или она помогла мне видеть вещи явственней? Как бы там ни было, все кончено. Мне надо взять себя в руки и жить дальше.

После окончания видео мы довольно долго молчим. А потом Доминик спрашивает:

– Ты слышала о том, что случилось с Хэмишем?

Честно говоря, я вообще о нем забыла. Чуть отстранившись, я заглядываю Доминику в лицо:

– Нет… А что с ним стряслось?

– По-видимому, твоя записка так его напугала, что он сам пришел в полицию и во всем признался. Хэмиш взял у Фрейи взятку, чтобы обеспечить ей место на курсах. А когда выяснилось, что она не может учиться на них в силу возраста, отказался возвращать сестре деньги. Он уже потратил их на обручальное кольцо для своей подружки.

– Вот это да!..

Я вовсе не этого ожидала, но Хэмиш все-таки урод!

Доминик вздыхает:

– Мне жаль, что Фрейя таким способом пыталась избавиться от тебя как от конкурентки. Это было неправильно.

– Сейчас это уже не имеет значения, – цежу я сквозь зубы.

Я не смогла бы сейчас разозлиться, даже если бы захотела. Разве это возможно после того, что сделали дядя и Кэролин? Они ведь лишили Фрейю не места на курсах, а жизни! Они отняли у Миллеров дочь, а у Доминика сестру.

– Я даже выразить словами не могу, как я сожалею о том…

– И не надо, – тихо, но твердо говорит Доминик. – Ты не знала, что они творили. На тебе вины нет.

Я вздыхаю:

– Фрейя заслуживала лучшего…

Как и Форд. Они не были образчиками совершенства, но кто из нас идеален? Они должны были вырасти, повзрослеть, строить свою жизнь. Жить.