– Не скажу, – серьезно пообещал Андрей.

– Мама у нас пьет, – сообщил Петя доверительно. – Вы не думайте – она не пьяница, это после развода с папой просто. Папа ей квартиру оставил, – чинно рассказывал шкет. – Машину. Чего еще надо? Ну, машину она продала, – шмыгнул он носом, и видно было, что машину ему до сих пор жалко. – Машина – во! «Хиундай», двигатель мощный, трехлитровый, – рассказывал Петя, а Андрей смотрел по сторонам: квартира была когда-то облагорожена евроремонтом, но по десяткам мелочей: более ярким квадратам на выцветших обоях, там, где когда-то висели картины, внезапной пустоте на тумбочке под телевизор – Яковлев понял, что в этом доме уже расстаются с недавним благополучием.

– Расскажи мне о Минаеве, – попросил он Петю.

– Он Колин лучший друг. Ну, и мой тоже, – заявил мальчик с гордостью. И добавил, снова шмыгнув носом: – Был. Колька к нему ходил фильмы смотреть и книжки брал, про ниндзя. Это такие японцы.

– Я в курсе, – улыбнулся Андрей.

– Он нам даже еды давал – мама, когда в запое, забывает покупать, – сказал он с обезоруживающей улыбкой. – Мы ее прятали. Весело было. Потом еще однажды ходили в планетарий. В общем, Колька с Артемом дружил. Бегал к нему каждый день, ждал под дверью.

– А вчера? – поинтересовался Андрей, пытаясь не реагировать на крепкую «дружбу» между Минаевым и Колькой.

– И вчера. Он нам еды оставил, и Коля сказал: надо поблагодарить. И пошел. Меня он не берет, – с обидой добавил Петя. – Но я зато конфеты все съел, вот! – Петя вытащил из кармана горсть ярких фантиков.

– Мне нужно переговорить с твоим братом, – сказал, вставая, Андрей.

– Так он же не хочет! – удивился Петя.

– Ничего, я его уговорю, – пообещал Андрей.

– Ко-о-оля! – побежал с криком на кухню Петя, и оттуда донеслось неясное бормотание.

Андрей встал и сам прошел на кухню, где женщина с красными глазами и колтуном на голове мазала бутерброды маслом и поверх почему-то слоем майонеза.

– Отстаньте от детей, – сказала она Андрею, дыхнув на него перегаром. – Он же сказал, что ничего не знает!

– Коля! – не обращая на тетку внимания, позвал Андрей. – Я задам тебе только один вопрос: что ты видел вчера вечером? И если тебе нечего на него ответить, значит, мы никогда не найдем убийцу твоего соседа.

Коля молча отвернулся к окну.

– Идите, идите! – Мать оттеснила его к двери. – Валяйте! Выход сами найдете!

Андрей повернулся и вышел. Он мог бы настоять на том, чтобы допросить мальчишку, но на душе было муторно и – стыдно. Стыдно, что не вычислили педофила раньше. Но еще более стыдно – за эту сучью жизнь, в которой педофил становится лучшим другом одинокого мальчишки. Он вышел на улицу и закурил, думая, что Маша должна вот-вот подъехать.

Хлопнула дверь – из подъезда выбежал, явно торопясь в школу, Коля. Он прошел рядом под пристальным взглядом Андрея и, отойдя уже шагов на двадцать, вдруг обернулся и подбежал обратно к Яковлеву.

– Я никого не видел, – сказал Коля. – Но слышал. У него голос такой… тонкий. И он говорил очень странно… Вроде по-русски, а вообще ничего не понятно.