– Ива звала себя доманей. Но я всегда считала, что домовые – это хорошие духи.

– Кроме тех, кто душит ночами «к добру или к худу», – напомнила великая тетя.

Дара сникла: и правда, не стоило доверять девочке, которая представлялась доманей. Майя бы на ее месте не оплошала.

– Но кроме домового есть еще одно существо, которое поселяется у человеческого очага, – вдруг сказала великая тетя. – Редко кому удается найти с этим духом общий язык. Ну, конечно, не считая ведьм.

– И кто это? – нетерпеливо спросила Дара.

– Кикимора. Тоже дух, который поселяется в доме, но при этом не становится его хранителем. Скорее кикимора болезненно привязывается к жилищу и часто лютует без повода, ревнуя к нему людей. Слышала я, что именно этих духов считают особенно вредными и проказливыми. Кикимора стонет ночами, бьет посуду, мучит домашних животных и детей, путает пряжу и портит крупу, насылая мелких черных жучков. В общем, своенравничает, а задобрить ее мало кому удается. Но, наверное, все-таки от конкретного духа зависит. Духи – они как дети. Есть шебутные и озорные, а есть нежные и добродушные. Еще говорят, кикимора – мать природных духов: леших, водяных, болотниц. Рожает детей она в непогоду, когда на дворе бушует ураган или метель. Стонет кикимора жутко, а кажется, будто это ветер свистит и деревья скрипят. Новорожденные духи тут же вылетают на улицу через печную трубу, подальше от своей разъяренной мамаши. Но, думаю, ведьма может поймать нескольких и рассадить по стеклянным сосудам, чтобы служили ей и помогали.

Дара вспомнила рассказ Анны Петровны о заруцких ведьмах, которые звали бесов «деточками». Значит, эти ведьмы имели в виду не своих деток, а кикиморских.

– Когда одну деточку не вернули в срок, кикимора забрала вместо нее Иву, – поняла Дара. – Наверное, другие детки кикиморы, те, что не попали в услужение к ведьме, доставили Иванну своей матери.

– Или сама кикимора утопила ее и спрятала в подводной яме, ведь плыла семья на доме, а значит, и домашний дух был с ними, – предположила великая тетя.

– Значит, внучка ведьмы стала помощницей нечисти, – пробормотала Дара.

– Да, видимо, так, – кивнула великая тетя.

– Получается, что Иванна была коргорушей? – догадка поразила Дару. – Она была кошкой?

Великая тетя выглядела смущенной, ведь и она встречала Ру.

– Кажется, да. Но благодаря Олесе графин вернули кикиморе, и Иванна освободилась от обещания.

– Получается, все это время я общалась с ненастоящей Иванной, – горько вздохнула Дара, чувствуя себя обманутой. – Но как это вышло?

– Домашние духи умеют принимать облик хозяев жилища. Ива тогда уже пару лет жила у бабушки, поэтому кикимора без труда выдала себя за нее. Хотя нечисть всегда немного отличается. Должно быть в ее облике что-то странное, какое-то несоответствие. Уши лошадиные, например, или хвост.

– Она походила на обычную девочку. С нормальными человеческими ушами, – пожала плечами Дара. – А хвост, может, и был, но под платьем не разглядишь.

Перед мысленным взором невольно возникла улыбающаяся Иванна в зеленом платье с золотисто-рыжими косичками-баранками. Совершенно обычная девочка, если не считать того, что она собиралась поймать Дару, как птицеловы, сооружающие на лугах западни.

И тут в голове всплыла одна деталь.

– Я вспомнила! – воскликнула Дара. – У Ивы-кикиморы тоже была привеска, но у амулета не хватало лапок! Когда я чуть не утонула, то слышала шум привески, правда, мне тогда было не до этого. А шумящая привеска была, просто на коргоруше. Из-за пушистой шерсти я не разглядела украшение. Да и, честно, особо не присматривалась к кошке. В Мологе было на что посмотреть.