– Ты и вернешься. Уже скоро.

Персефона вернулась к себе в комнату. Там она отхлебнула кофе из кружки и тут же выплюнула обратно. Он был крепким, горьким и густым.

Это был совсем не тот кофе, который Лекса готовила до аварии.

«Она старается, – подумала Персефона. – Все остальное не важно».

Она выпила бы миллион чашек этого кофе, если бы это означало исцеление Лексы.

Персефона собралась на работу. Ей претило то, как изменилось ее отношение к своей работе. Раньше она с нетерпением ждала рабочих дней. Теперь же они наполняли ее ужасом, и дело было не в толпе, что ждала ее каждый день у входа в офисное здание, а в ее начальнике. Деметрий постоянно нагружал ее какими-то заданиями, не давая работать над историями. Она решила, что если сегодня он снова это сделает, она даст ему отпор.

– Привет, Персефона! – поздоровалась с ней Елена, когда богиня вышла из лифта.

– Привет, Елена, – Персефона улыбнулась девушке. Теперь она осталась единственным, что Персефоне нравилось в ее работе.

Богиня пересекла рабочий зал, но прежде чем она успела дойти до своего стола, Деметрий выскочил из своего офиса, протянув ей кипу бумаг.

– Некрологи, – произнес он.

Персефона их не взяла, и он кинул стопку ей на стол.

– Вы, должно быть, надо мной шутите, Деметрий. Я журналист, занимающийся расследованиями.

– И сегодня ты будешь редактировать некрологи, – ответил он.

Он развернулся и пошел обратно к себе в кабинет.

Персефона последовала за ним.

– Вы даете мне всякую черную работу с тех пор, как Кэл отозвал свой эксклюзив.

«С тех пор, как я узнала о вашем провальном любовном зелье», – хотелось ей добавить.

– Вы поменяли одно на другое?

– Ты написала статью, результатом которой стало негативное освещение его компании в прессе и которая навредила твоей репутации. Чего ты ожидала?

– Это называется «журналистика», Деметрий, и я ожидала, что вы вступитесь за меня.