— Я ее забираю, чтобы отвезти к новым родителям, — объяснила женщина и, поняв, что этого объяснения недостаточно, добавила: — Я из социальной службы. Меня зовут Кэтти. Эту малышку удочеряют.
— Бедняжка! — воскликнула Иза, но Кэтти запротестовала:
— Нет, нет, дорогая. Ей повезло. Прелестный новый дом. Две машины. Любящие родители. — Она понизила голос, чтобы поделиться конфиденциальной информацией. — Видите ли, ее настоящая мать не замужем, ей всего пятнадцать, она откуда-то из-под Бирмингема. Приехала сюда, чтобы родить ребенка. Многие девушки приезжают сюда, здесь тихо, море близко, далеко от знакомых, да и от родителей. Очень уединенно. Сначала она говорила, что согласна отдать ребенка на усыновление, потом вдруг передумала, дурочка. Но родители не примут ее, понимаете?
— Понимаю. Но мне трудно это принять.
— Конечно. Девчушка испугалась, что ребенка у нее заберут. Убежала и месяц жила где придется, пряталась, пыталась сама заботиться о ребенке. — Глаза Кэтти, огромные, окруженные темными кругами, выражали боль и сострадание. — Она начала воровать и делать бог знает что еще, чтобы добыть еду и одежду для ребенка. К тому времени, как мы нашли ее, ребенок был худее листка бумаги и спал в картонной коробке.
— И вы забрали ее у матери?
— Боже упаси, конечно, нет. Мы поговорили с девочкой, потом еще и еще раз. Никакой спешки. Мы в Дорсете ничего не делаем в спешке. — Она засмеялась сама над собой. — В конце концов она согласилась, что и для нее, и для ребенка будет лучше, если девочку возьмут к себе состоятельные люди. Одна она никогда бы не справилась. Мы ее не виним, бедняжку, она так старалась.
В этот момент девочка, недовольная, что ей перестали уделять внимание, разбросала по полу одежду, которую с нее только что сняли. Иза улыбнулась, а чернокожая женщина изобразила, что она сердится. В этот момент Бенджи показал на девочку и радостно захохотал.
— Бэби, б"осила это, б"осила это, — весело кудахтал он. Его глаза светились озорным восторгом. Он смеялся впервые после катастрофы.
Хотя Бенджи оставался всего месяц до третьего дня рождения, говорил он еще плохо, а полученная травма тоже сыграла свою роль. Однако, придя в себя, Иза каждый день проводила много времени с сыном, стараясь залечить тот вред, который нанесла авария. Для Бенджи и, в еще большей степени, для Изы, каждая его картавая фраза становилась победой. А теперь он к тому же еще и смеялся. Капризничал. Опять начал расти. Глаза Изы светились гордостью.
— Бэби уезжает из больницы, Бенджи, — сказала сыну Иза, поправляя ему воротник. — Мы тоже скоро уедем.
— Возьми бэби с нами.
— Нет, Бенджи. Эта маленькая бэби отправляется к новым мамочке и папочке, — начала она объяснять, но Бенджи внезапно снова закапризничал, стал раздражительным. Катастрофа и потом разлука с матерью, когда малышу казалось, что она покинула его навсегда, сделали Бенджи нервным, чуть что, и он цеплялся за нее.
— Не эту бэби. Возьми нашу бэби с нами. Бэллу.
Иза обняла его, начала целовать, прижимая к себе сильно, как будто кто-то мог отнять его у нее.
— Бэлла не может поехать с нами, дорогой, — с горечью выдохнула она. — Она умерла и ушла на небо.
— Нет!
— О, Бенджи!
— Нет, нет, мамочка, Бэлла не умерла, — запротестовал малыш.
— Что ты, Бенджи?