Глава 6

А теперь вновь вернемся на север, во время, когда я, на Кейптаунской дороге поджидал британскую армию. Далеко вглубь английской территории мне забираться решительно не хотелось, но и на месте сидеть было бы крайне не осмотрительно. У окружающих могли бы возникнуть вопросы: а что они тут делают? Так что мы не спеша перебирались от одного трактира (или фермера привечающего проезжих), до другого, делая долгие остановки. Фактически мы несколько часов проводили за обедом и полдня отводили на ночевку. Но все равно трактиры в приграничной области были так редки, что от одного до другого было около 15 километров. Так что я болтался на этой дороге уже второй день, неспешно продвигаясь вперед, и все равно углубился уже километров на 50. Поскольку не хотелось что бы англичане застали нас в дороге и пришлось отвечать на их вопросы: кто мы и откуда, то выехав, мы посылали вперед глазастого Фрица Тихоню с подзорной трубой, что бы он в случае чего, известил нас, и мы могли бы где-нибудь приткнуться в трактире (или впереди, или возвратиться назад). Вот и сейчас, выехав после полудня, часа в два, мы уже двигались около двух часов и впереди уже виднелись строения небольшого местечка, кажется, под названием Хоуп (Надежда), когда к нам прискакал запыхавшийся Фриц.

Впереди на дороге виднеется целое облако пыли, похоже идет куча людей или животных, может быть это и есть британская армия. Если мы поторопимся то вполне сможем разместится в городке в трактире, до подхода английского авангарда — торопливо скороговоркой проговорил Фриц.

Так, парни, прибавили шаг. На всякий случай, изображайте в трактире немного уже выпивших старателей, но сами много не пейте, кто знает, как нам придется отсюда уходить. Никто не разговаривает, кроме Райна и его ирландцев, я не хочу, что бы по акценту англичане заподозрили в нас немцев или голландцев, они по умолчанию считают, что все они сочувствуют бурам. Райн закажешь в трактире побольше вина и к нему закусок. Лейф, Йньока, вы с далекого севера, из племени Наму из Намибии, поэтому по-английски совсем не говорите: "Моя твоя не понимай". Оставайтесь при наших лошадях. Все, поехали — инструктировал я свой отряд по ходу движения.

Мы ускорились и вскоре уже въезжали в местечко. Маленький городишко состоял из двух десятков деревянных домиков окруженных фруктовыми садами и огородами. Мы сразу проследовали в трактир и разместили в конюшне всех своих лошадей, примечая по пути маршруты отхода из местечка. Там же мы оставили наших готтентотов, а сами веселой и дружной толпой ввалились в помещение трактира. Райн изображая уже немного пьяного человека, развязно заказал нам вина и закусок. Я схватив первую выставленную керамическую бутыль оплетенную лозой с вином сказал:

— Пейте, а я выйду, отолью — и вышел на улицу.

Там я быстро и незаметно щедро вылил вино на свои уже порядком, отросшие за почти две недели усы и бородку и также полил вином и свой плащ для запаха. Семь раз отпей — один раз отлей! — гласит народная мудрость, но у меня получается пока наоборот. Затем, притворяясь, что немного устал, стал вытирать спиной стены трактира, ища удобное место, что бы примоститься. Фриц не ошибся, к нам подходила британская армия. Вначале в город вошли разведчики, я увидел пару белых охотников следопытов призванных на военную службу в эту компанию в окружении десятка чернокожих помощников. Негры также производили впечатление опытных охотников. А это плохо, очень плохо. Это на старателей мы могли напасть врасплох, или взорвать их, подложив мину. Эти чернокожие следопыты сразу сообразят, что что-то здесь нечисто, и что выбивается из привычной картины. Отблеск солнца на оружии или оптике выдаст местоположение засады, и прикопанный провод на дороге они тоже сразу обнаружат. Я не говорю уже о том, что все оставленные следы они читают, как я открытую книгу.

Я притворился, что совсем ослабел и сполз вниз и уселся на холодную землю, не забывая делать вид, что периодически прихлебываю из бутылки. Ничего не заболею. Разведчики обследовали городок, затем белые охотники зашли в трактир и переговорили с хозяином. Я не волновался, мы только что приехали и вели себя как группа обычных полупьяных старателей. Хозяин заведения о нас ничего кроме этого не знал, Райн тоже найдет, что ответить, а сильно спрашивать, что-либо у старателей было не принято. О себе они говорить не любили, еще бы, многие из них сбежали из тюрьмы или каторги, к тому же такая вещь алмазы делали их всех крайне не разговорчивыми, а любые вопросы казались им подозрительными.

Между тем в городок подтягивались кавалеристы в красных мундирах вооруженные длинными пиками, я их не считал, так как они ездили по улицам взад вперед, я и так знал, что их прибыло четыреста человек. Только отметил что винтовок у них крайне мало (почти совсем не видно), а те, что есть, не все казнозарядные. Это уже хорошо. Между тем охотники вышли из трактира, по их лицам я видел, что у нас все в порядке, и они ничего не заподозрили. Между тем одна из групп кавалеристов человек в десять остановилось на улице недалеко от меня. Один из них, молоденький офицер, брюнет с загорелым смуглым лицом, вдруг закричал: "Смотрите, вот великолепная мишень, получше наших маленьких колышков!" — и показал на дворняжку, вынюхивающую что-то метрах в десяти от меня.

Двое всадников выставили свои пики и поскакали на собачку, но та увернулась и бросилась наутек. Офицер-брюнет издал охотничий крик и ринулся за ней. Впереди него на пару корпусов был еще один всадник, этот парень сделал еще одну попытку подколоть дворнягу, с визгом мчащуюся вперед не разбирая дороги. Он снова промахнулся и крепко выругался, а собака внезапно повернулась и проскочила прямо под копытами его лошади. Офицер-брюнет опустил пику и ловко проткнул бедную псину насквозь, потом с торжествующим воплем поднял ее над собой, а затем еще трепыхающуюся и визжащую, сбросил назад за спину. Все англичане вокруг принялись аплодировать:

— Браво, капитан Рейнольдс, Вы отлично обращаетесь с пикой, прямо как казак — произнес один из всадников, по виду из старших офицеров и британцы, смеясь, поехали дальше по улице.

Я же внутренне весь похолодел. Как представишь, что такая вот пика входит в грудь, да она же пришпилит меня к стене трактира как букашку, зря я в свои годы лезу в самое пекло. Прямо все кишки внутри передернуло. Но сейчас уже поздно трепыхаться, так что сидим и изображаем из себя пьяного. Всадники проезжали от меня, казалось, на расстоянии вытянутой руки. Я отлично наблюдал и ощущал все мельчайшие детали: раскрасневшиеся от холода физиономии бывших деревенских парней, запах пота, коней и кожи, масла и саржи, скрип седел и позвякивание удил, блеск копий, голоса с неприятным акцентом, запыленные красные мундиры.

Между тем большинство кавалеристов уже проехал дальше, хорошо, что еще только четыре часа и англичане спешат до темноты пройти еще несколько километров, кажется, что здесь они останавливаться не будут. Ну и прекрасно. Между тем приближалась британская пехота, теперь мне нужно было внимательно смотреть. Вот идет колонна в красных мундирах, парни на вид бравые, сытые, морды также красные. От здоровья или от холода? Идут, грохочут сапогами, поднимая над дорогой клубы красноватой пыли. Так в ряд идет восемь человек, отсчитаем десять человек по ходу движения, запомним эту длину, потом прикинем еще такое же расстояние несколько раз до конца колонны. Раз шесть с лишним получается, это где-то пятьсот человек и винтовки у них такие же, как у нас скорострельные казнозарядные Снайдера-Энфильда. Серьезный противник, попортит он нам много крови.

Так, а это еще что за чучела? На негров не похожи, но и не белые. Да это же кажется сипаи из Индии, туземные войска. Сипай это искаженное персидское сипах — солдат. Выглядят они крайне забавно, похожи на разряженных клоунов: смуглые лица, красные куртки и белые штаны, босые ноги зябко ступают по дороге. Да ладно, зимой босиком? У нас негры тоже щеголяют босиком, но они местные закаленные, каждый год тренируются, а это индийцы, они же ни инея, ни снега отродясь не видели, а у нас сейчас разгар зимы, и по ночам иногда температура опускаются почти до нуля градусов, и по утрам кое-где можно заметить на траве иней. Снега, правда, пока вроде не было, но они ведь босиком шли через Капские горы, а там, наверное, и лед есть. Похоже, англичане просто идиоты, у этих сипаев, должно быть, у всех простудные заболевания. Я смотрел на посиневшие смуглые лица, с нарисованным знаком касты на лбах, да похоже, что так оно и есть. От этого, конечно, почти никто не умирает, но все же вояки из них сейчас никакие. Сколько их здесь? Человек двести. Краснорожий сержант англичанин, командующий сипаями, громко заорал:

— Живее, ниггеры, шире шаг, плететесь как беременные бабы — и индусы обречено переглянулись и громко затопали своими босыми ногами. Естественно, что все они были вооружены старыми мушкетами Энфилд Паттерн. Ну, эти нам не страшны, уверен, что многие сипаи бросятся от нас врассыпную, при первой возможности.

Далее прошла сотня белых британских солдат, но выглядели они как то пожиже, победней первых, похоже, что это Капские колониальные войска, скорострельные казнозарядные винтовки были только у половины солдат, остальные щеголяли старым оружием.

А за ними стадо — иначе не назовешь — вьючных животных, орущих и пошатывающихся под грузом поклажи, и скрипящих подвод и фургонов. Здесь были две сотни быков, и смрад стоял просто невыносимый. Они, а также мулы и пони превратили дорогу в пыльный тоннель, в котором я почти ничего не мог разглядеть. Присмотревшись, я насчитал еще в обозе человек пятьдесят белых британских солдат, (все они были со старыми винтовками) и сотни четыре чернокожих носильщиков. Заметил я, что лошади провезли две небольшие пушки. Потом пыль осела, и я смог полюбоваться еще на три сотни чернокожих туземных вояк. Те, что на вид по здоровее, но числом поменьше, наверное, кафры, а те, что наоборот, похожи на бусутов. Замыкали колонну еще группа следопытов и охотников. Ну, вот и все что я хотел я увидел, а теперь самая пора быстро сматываться от сюда. Я поднялся и быстро зашел в трактир:

— Чего это Вы здесь расселись? До темноты еще целых два часа, поехали быстрей.