Сейчас, стоя перед ним, девушка казалась еще более совершенной. Оттенок ее волос был чуть рыжее, чем цвет красного дерева, но не рыжий, а более глубокого тона, и это наводило на мысль о внутреннем пламени, которое пробивалось наружу острыми как бритва язычками. Волосы ее были прихвачены на затылке, и только несколько тонких прядок завивались надо лбом. Глаза ее цвета лайма были слегка раскосыми, как у гладкошерстной, фантастической кошки. И подобно ее волосам, несмотря на ауру холодности, исходящую от нее, они исподволь говорили о пламени. Глубоко скрытом, тайном огне.
Когда она заговорила, слова ее звучали нежно и мелодично, но веяло от них тем же холодом, и, как ни вежливы были эти слова, звучали они резко и бесцеремонно до грубости.
Ли вдруг почувствовал желание закатить ей пощечину.
Он улыбнулся. И что-то тихо ответил, хотя сам не помнил, что именно. Это было не важно. Девушка по-прежнему представлялась ему идеальной Лореной. Пока это не влияет на работу, она может сколько угодно не переносить его — если ей это угодно, подумал он.
Поднимаясь по лестнице, Ли неожиданно для себя улыбнулся. Он услышал, как Тони объясняет Брин замысел видеоклипа. Стало понятно, почему она заинтересовалась предложением — он обещал хорошо заплатить.
Улыбка Ли сделалась злорадной. Так она здесь единственно ради денег! Что ж, у нее будет возможность их заработать.
На обратном пути в город Брин попала в пробку, и каждый водитель, ехавший с ней бампер к бамперу, считал нужным обругать ее. Брин же каждый раз проклинала Ли Кондора и его бесконечные съемки.
Тони Эсп объяснил ей все. Песня «Лорена» была балладой, написанной и ставшей популярной во времена Гражданской войны. Некоторые сцены с участием серых и синих уже были отсняты. В сценах, где участвовала она, Фултон-Плейс был местом бала, куда приходит солдат и обнаруживает, что Лорена встретила другого и вышла за него замуж.
Кадры, в которых солдат воображает, что он хотел бы сделать — найти Лорену и заставить ее вспомнить клятвы любить его вечно, — предполагалось снимать через туманную дымку.
Главная сцена с Лореной должна была сниматься на лестнице. Она будет пытаться смягчить его гнев, но он поворачивает ее лицом к себе, подхватывает на руки, и они оба исчезают в тумане.
— Экранное время не более полутора минут, — сказал ей Тони, — но там не должно быть ни единого неверного движения. Если что-то будет сделано неточно, пропадет весь эффект в целом. На тебе будет костюм того времени, так что и двигаться придется соответственно. И вся основная ответственность падает на тебя. Ли, он что-то вроде гимнаста, но не танцовщик. Сначала ты будешь в составе группы, которая снимет кадры на фоне видов Виргинии, так что ступай, возвращайся к остальным, и мы начинаем репетировать с группой. Во время перерыва мы поработаем над твоей ролью.
И таким образом, сначала были репетиции в составе группы, четыре часа разучивания движений. Повторения опять и опять, пока они не добились синхронности…
— Выглядите уставшей, мисс Келлер, — сказал ей Тони во время перерыва. — Отдохните пять минут.
Пять минут — значит, пять минут, и ни секундой больше. А потом она начала репетировать с Тони на лестнице. Четыре шага, поворот, падение.
— Нет, попытайтесь делать это немного легче. О, не беспокойтесь. Ли, он обязательно вас поймает…
Потом возвращение к группе и еще три часа мучительных репетиций.
И что самое худшее, все это время Ли был там. Наблюдал, что-то тихо подсказывая Тони. Он стоял в сторонке скрестив руки на груди или засунув их в карманы. На нем были голубые джинсы и голубая рубашка на пуговицах. Но она чувствовала, что его повседневный вид — это только тонкая оболочка тщательно сдерживаемой энергии, о которую она боялась обжечься, сгореть дотла от единой искры…
Брин опоздала, занятия уже кончились, и трое мальчишек, ожидая ее, ссорились.
— Кит наступил мне на ногу! — громко взвыл Эдам.
— Это он меня ударил! — запротестовал Кит.