«Мне следовало догадаться. Но все равно он мажор».
«Да ну тебя! Приличный мужик на работу пришел — а ты сразу его заклеймила! Первой ведь обалдеешь, когда его вживую увидишь».
«Кстати, когда сей светлый миг ожидается?»
«Я достала его расписание на ближайшие две недели — с районами он заканчивает через три дня. И как я тебе и говорила — айтишников оставят на сладкое, так что мы предстанем пред его светлые очи только после выходных».
«Отлично, значит, еще можно предаваться разврату на рабочем месте и спокойно существовать до этого часа Х».
«Да ну тебя! Опять робота включила, Лей…пойду я лучше домой. Надеюсь, ты проспишься, как следует, и прекратишь свои рационализаторские бредни».
«Слушаю и повинуюсь», — улыбнулась я, наблюдая, как гаснет активное окно с Наташкой.
От нечего делать решила снова просмотреть галерею Преображенского. Шестнадцатое фото все еще не было закрыто. Товарищ оказался обладателем рельефной спины — по крайней мере, в запечатленной позе это можно было рассмотреть без труда. Красивая, ничего не скажешь. Сонное выражение, по крайней мере, по сравнению с остальными фото, делало его моложе своего возраста, хотя естественный оттенок глаз и так справлялся без труда. Волосы не короткие, ровно такие, чтобы была заметна присущая им волна. Одна прядка упала на лоб, и я испытала естественное желание смахнуть ее к остальным. Ощутив это, поняла, что новый начальник отдела кадров мне нравится на физическом уровне. Только вот…впечатление портила, как раз, заказная фотосессия. Не было ни одного снимка, на котором я смогла бы заставить себя этому индивиду поверить. Слишком осторожным казался блеск голубых глаз. Слишком отдавала холодностью улыбка. Словно я смотрела на макет будущего здания, прекрасно понимая, что никогда не увижу, как оно будет выглядеть изнутри. Да, красиво, но, в общем и целом, бесполезно. Поэтому, оторвавшись от созерцания нового коллеги, я закрыла присланную Наташкой папку.
Вечер прошел спокойно. Спать я ложилась с легким сердцем.
ГЛАВА ВТОРАЯ. О том, что все хорошее имеет свойство заканчиваться
Кабинет Олега Евгеньевича представлял собой огороженное от остального офиса угловое помещение с тонкими стенами, так что если начальнику случалось повышать голос, а бывало это достаточно часто, поскольку шеф был человеком эмоциональным, нам была прекрасно известна любая причина агрессии. Ну и настроения в коллективе, соответственно, были понятны начальнику, особенно если он, как и всегда, оставлял дверь приоткрытой. Оттого — то затишье, начавшееся в четверг утром, непривычно настораживало. Босс с кем — то приглушенно общался по телефону, прикрыв дверь, и даже на мгновение не допускал повышенного тона. Вызывал к себе парней и неизменно сохранял один и тот же стиль разговора.
— Что — то его сильно беспокоит, — поделилась соображениями Наташка, когда вернулась с поручением.
— Что бы это все значило, — откинулась я на стуле, благо, офисный вариант с гибкой спинкой позволял это без труда.
Момент, когда шеф поднялся со своего места и подошел к выходу, я не пропустила. Думала, решит освежиться. Вот потому — то и удивила его просьба перед самым обедом.
— Лей, зайди на минутку, — коротко бросил он, и я тут же подскочила с места. Неужели кто — то засек мою самоволку во вторник?
Решив узнать подробности по мере возможности, направилась к кабинету.
— Дверь плотно закрой, — последовало указание, стоило мне только переступить порог. Я безропотно подчинилась: приказные нотки в голосе Олежки свидетельствовали о серьезности беседы.
Ожидая первого шага, я устроилась на посетительском стуле и приготовилась слушать. Однако шеф не торопился озвучивать причину вызова. Это могло означать только одно: с Евгеньичем происходит что — то серьезное. Он стоял, развернувшись к окну и сцепив руки за спиной. Наконец медленно обернулся и задумчиво спросил:
— У тебя еще жива бабушка под Ильинском? Как там ваш пгт именуется, название у него забавное такое было еще.
— Будоражинск, — улыбнулась я. — Да, баб Зоя до сих пор там.