Потом Наташка безудержно рыдала у меня на плече, когда мы напились и провожали напрасно потерянные полгода встреч с Андреем Игоревичем. Я даже в состоянии почти эйфории приводила ей разумные доводы того, что этот, пусть и вполне симпатичный внешне объект, с точки зрения будущего потомства проигрывал по всем пунктам. Во — первых, спортом он почти не занимался, так что худощавость фигуры была отнюдь не результатом тренировок. Во — вторых, сам палец о палец не ударил, если пришлось просить помощи по дому, так что Наташка стала бы служить домработницей, а не носить гордое звание единственной и горячо любимой жены. В — третьих…в — третьих, и главнее всего, что меня в нем не устраивало, было слепое поклонение маме и абсолютная безвольность в принятии собственных решений.

Она слушала меня с открытым ртом. Сначала обозвала роботом, неспособным ничего чувствовать, потом принялась жаловаться, почему я всего этого не сказала, когда они встречались. А я что? Разве имеет смысл доказывать что — то человеку, который без памяти влюблен в не слишком перспективного субъекта? Человеческая любовь — штука странная, все же…я предпочла, чтобы подруга сама все увидела и осознала.

После моего объяснения Наташка окончательно уверилась в своем мнении: я была не иначе, как инопланетянкой. Настолько рационально преподносить область эмоций не смог бы ни один человек. Я пожала плечами: какая есть. Может, это и не иноземное происхождение, а результат странного детства, в котором не было родителей, а только усыновившие меня баб Зоя с мужем. Не знаю…я никогда всерьез не задумывалась над этим.

Наташкин кризис миновал благодаря слепому прыжку в новое начинание: ей приспичило во что бы то ни стало найти мне кого — нибудь в спутники жизни. Я в принципе на отсутствие не жаловалась, да и случались периодически залетные мужчины. Но ненадолго и не так, чтобы после оставался нервный клубок эмоций, губительно действующий на самооценку. Я относилась к отношениям как к физиологическому процессу, благотворно влияющему на организм. И когда организму требовалась подзарядка, мужчина находился без труда. Кстати, с каждым я расставалась по — хорошему. Всем импонировало мое нежелание ссориться по окончании отношений. Некоторым, конечно, это не нравилось, но…потерянный интерес было не восстановить. Так что расходиться все равно приходилось.

Наташка все это считала в корне неправильным. Поэтому чувственную — и насыщательную — часть охмурения очередного претендента вызвалась взять на себя. Я только усмехалась: главное, чтобы она была при деле и не расстраивалась насчет последней неудачной влюбленности. А я уж как — нибудь с предложениями руки и сердца разберусь.

Есть не хотелось совершенно. Поэтому, попрощавшись с Наташкой, я все — таки заварила кофе, тем более что пропустила время его употребления на работе и теперь ощущала ломку сродни наркотической. Что поделать, режим установился настолько, что его нарушения болезненно отражались на организме. В пакете купленных Наташкой продуктов, кстати, к моей радости оказались зефирки, так что одну из них, с шоколадной поливкой, я с удовольствием съела к кофе. А потом меня стало клонить в сон. Естественно, с посылами мозга я спорить не стала. Прилегла на диване, только прикрыла глаза — и сразу же провалилась в сон. То, что мне там привиделось, я списала на остаточные проявления шизофрении. Почему? Потому что никогда своих снов не запоминала. А тут все было настолько реально и в деталях, что я знала даже, что сон был красочным, а не черно — белым.

Множество странных зданий с уходящими в небо шпилями, похожих на эскимо в рожке, освещались ярким солнцем бледно — желтого цвета. Между ними сновали, подобно осам и пчелам рядом с родным ульем, диковинные космические корабли. Но я отчего — то знала, что это не что иное, как обычные пассажирские флаеры, предназначенные для доставки людей из верхней части города в нижний. А сама я была словно рассредоточенной в воздухе энергией, способной чувствовать сразу все сферы жизни. Воздух, кстати, был намного чище нашего и в легкие врывался с приятным травяным ароматом, словно здесь всю атмосферу пропитали освежителем воздуха и нашли способ сохранить его молекулы среди тех, что пригодны для дыхания, навсегда. Освоившись с доступом к кислороду, я рванула мимо высоких зданий вниз, падая сквозь облака к старой части застройки.

А там, кстати, было место, очень схожее с Землей. И если наверху город был похож на воплощение чьей — то безумной фантазии, но здесь была вполне привычная архитектура: здания в привычном прямоугольном исполнении, между ними, правда, дороги из какого — то неизвестного материала, лишенные разметки, но, вот неожиданность, транспортные средства по ним ходили, не сталкиваясь и словно инстинктивно чувствуя то расстояние, которое приемлемо для заноса. Ходили, кстати, в несколько уровней по вертикали. И верхние с нижними не сталкивались. Создавалось ощущение, что все они движутся по своим математическим законам, не позволяющим отстать от графика. Наташка бы сказала, «сплошной город роботов». А я была очарована. Людей внутри транспорта не видела, они были размытыми фигурами. Кажется, сон был призван для того, чтобы ознакомить меня с самим местом. Спорить я, конечно, не решилась, а потому рванула вдоль поверхности к линии горизонта, мимо ухоженных парковых зон и гипермаркетов, которые сосредоточились где — то за чертой культурной части города. Верхний уровень, кстати, снизу смотрелся словно сказка, свисающая из — за облаков, и совершенно не мешал проникновению солнечных лучей. Вдобавок к естественному освещению снизу парящих в воздухе зданий были размещены еще и сотни ламп дневного света, отчего поверхность долины — да, это была именно она — казалось, сияла еще ярче, чем сверху.

Нижняя часть города оказалась окружена кольцом достаточно высоких гор. Там, где на них встречались более — менее ровные плато, были установлены наблюдательные пункты — я точно это знала. Основания их были сооружены в виде зданий цилиндрической формы с материалом, очень напоминающим стекло, в виде облицовки. Сплошное круговое окно. А сверху устремлялись ввысь огромные передатчики волн в виде белых треугольных парусов. Рай изнутри, крепость снаружи — именно такое впечатление сложилось у меня об этом городе.

Проснувшись, я долго еще не открывала глаза. Все пыталась дать объяснение тому, что недавно увидела во сне. Неужели сознание способно на столь далекие полеты фантазии? Обладай я хоть немного литературным даром, смогла бы, наверное, написать в романе об этом зрелище, вплетая подсмотренную природу в основную детективную линию. Ведь где еще могла бы встретиться такая обстановка, как не в приключенческом жанре с обязательной загадкой?

После незапланированного умывания, снявшего все следы послеобеденного отдыха, пришлось делать еще одну чашку кофе. До конца дня оставалось несколько часов, а поскольку рабочий день еще продолжался, напоследок решила зайти в чат, соединявшийся с нашим отделом. Спасибо сетевикам — когда — то они сделали мне выход туда из дома.

Первым сообщением, конечно, оказался крик Наташки:

«Почему не в постели?! Тебя за каким чертом домой отправили?»

Я усмехнулась и быстро напечатала ответ:

«Только оттуда. Спала аки младенец, видела радужных единорогов, производящих сливочное мороженое…»

«Я надеюсь, мороженое они делали не тем способом, о котором я подумала прежде всего?»

«Да — да, именно тем!» — засмеялась я уже в голос, получая кучу зеленых смайлов от Наташки, явно озабоченных нарушением своего пищеварния.

«Не могу больше это представлять! На — ка, лучше, зацени аппетитные формы!»

После этого пришел запрос на передачу архива с загадочным названием «Горячий мужчина», но я сомневалась, стоит ли такое принимать, а потому прежде напечатала:

«И к чему мне быть готовой?»