— Я видел, как ты во вторник садилась в машину к Преображенскому, — ни с того ни с сего заявил начальник.

Тяжелый вздох в ответ прекратил все дальнейшие расспросы.

В приемной сидели темноволосая Оленька и белокурая Машенька — две девочки — незабудочки, на которых приятно было посмотреть. Всегда в костюмчиках, всегда с улыбками на лице, они являлись неизменными спутницами директора вот уже около пяти лет.

— Уже ждут, — шепотом сообщила Машенька. — Проходите…

По лицу ее было видно, что девчонке до ужаса интересно, с какой же целью к нам пожаловали военные. Но спрашивать не позволяет выдержка и вежливость. Коротко кивнув, мы с Олежкой, постучавшись и услышав приветственное «войдите!», шагнули внутрь.

«А я все еще здесь», — задумчиво изрек Май, когда я переступала порог директорского кабинета. Почему так произошло, стало понятно почти сразу же. Внутри находились только люди: по крайней мере, директора и двух приехавших военных я относила именно к соотечественникам. Ну и Май был живейшим тому подтверждением. Он даже на всякий случай пропел строчку из дурацкой попсовой песенки, когда — то мною услышанной, как бы говоря, что никуда не денется. Я сдержала улыбку и, поздоровавшись со всеми, сосредоточила на генерале внимание.

Среднего роста, около пятидесяти, коренастый, подтянутый и некрасивый — лицо его покрывали следы от перенесенной в детстве оспы — одетый в форму мужчина, держа в руках фуражку, стоял у окна, декорированного тюлем и темно — зелеными шторами, и смотрел на меня. Создавалось впечатление, что он сомневается в моей причастности к делу с пришельцами. Я невольно пожала плечами: другую Май не захотел, что поделать…

«Извращенка», — отозвался голос у меня в голове.

«Я тоже тебя люблю», — не осталась в долгу я, стараясь не подавать вида, что участвую в мысленном диалоге.

Второй вояка был помоложе, на вид ему можно было дать около сорока лет. Для чего он тут понадобился, я, честно говоря, не понимала, поэтому условно записала его в телохранители Панкратова. Сам же генерал, пригладив на удивление густую короткую шевелюру с проседью, подал голос первым:

— Ну, здравствуй, Олег Евгеньич.

— И тебе не хворать, Петр Аркадьевич, — босс подошел к генералу и уверенно пожал тому руку.

Знакомы? Сегодня точно был день, когда стоило держать лицо…хотя Олежка ведь работал в структурах когда — то давно. Но говорил, что эта страница его жизни уже перевернута. Что ж, видимо, бывших военных действительно не было, как любили поговаривать наши дедушки из отдела по гостайне.

— А это, значит, и есть та самая девушка, из — за которой сыр — бор случился, — кивнув в мою сторону, заметил Панкратов.

— Ну, раз сам министр МВД пожаловал, значит, так, — с иронией согласился Евгеньич. Так этот дядька еще и министр МВД? Стыдно, наверное, было не знать таких фактов… Наши назвали его генералом. На погонах была одна большая золотая звезда — видимо, и правда какой — то большой начальник. Впрочем, было ли это сейчас так важно?

— Никакого уважения к старшим по званию, — нахмурился приезжий военный.

— Так я давно уже гражданский, Петр Аркадьевич, — напомнил ему мой блистательный босс.

— Ну — ну, — закивал генерал. — Ну — ну. Ты — то в курсе того, что за чехарда в стране творится?

— Ты о какой именно чехарде? — невозмутимо поинтересовался Олежка, а мы с директором переглянулись, и, кажется, мысль о том, что в беседе двух военных — бывшего и действующего — мы явно лишние, промелькнула у нас на лицах.

— Да о той, что с пришельцами творится, — не повелся на наивность некоторых министр.