«Ты просто забыла, сколько фильмов смотрела в детстве, пока баб Зоя не видела», — кажется, кто — то от безделья покопался на не дефрагментированных участках жесткого диска моей памяти…
«Ты думаешь, моя неполноценность что — то изменит?»
«Твоя уникальность, Лей, — тут же поправил меня Май. — То, что ты считаешь наследием роботов, на самом деле не что иное, как возведенный в высшую степень здравый смысл. Это величайшее благо, которого лишен человек Земли…»
«Да — да, помнится, что — то подобное ты мне говорил после ночи, проведенной в квартире Преображенского», — съязвила я, слыша в ответ горестный стон.
«Не напоминай мне об этом!» — рявкнул обычно спокойный сосед.
— Лей? — ворвался в мои мысли решительный голос генерала. — У вас есть какие — нибудь вопросы?
— У меня…у меня есть, — раздался голос со стороны директора, и я, переключив внимание на него, заметила, что Иван Дмитриевич пытается ослабить галстук, сидя с покрасневшим лицом и блестящей на лбу испарине.
— Мне в отдел кадров нужно, Петр Аркадьевич, — сказала я. — А вы тут пока располагайтесь и расскажите Ивану Дмитриевичу все, начиная с самых истоков. Вы же обещали, что информация не просочится за стены кабинета, — мимолетно улыбнувшись, я поднялась со своего места. — Нет, Олег Евгеньевич, — остановила я босса движением руки. — С этими товарищами мне нужно будет разговаривать самой. До скорой встречи. Очень на это надеюсь. Спасибо за информацию и за пояснения, Сергей, Петр Аркадьевич. Я вам очень признательна.
Машенька и Оленька провожали одинаково жаждущими подробностей взглядами. Мне было не до этого. Я слушала последние наставления Мая.
«Не ведись на его провокации. Он постарается обвести тебя вокруг пальца, Лей! А ты требуй для себя лучших условий, потому что всегда остается шанс, что тебе ничего от рекреационной камеры не будет. Они не считаются с полукровками — поэтому так массово и проверяли их, они думают, что вы — такой же расходный материал, как и люди, поскольку лейнианцы действительно вышли на новую ступень эволюции. Они…»
Речь его прервалась сразу же, как я зашла в кабинет кадров. Надо же, как быстро промелькнули три двери от приемной директора… Ниночка, обернувшись к входу, округлила глаза, потом тихо произнесла:
— Тебя уже ждут, Лей.
Коротко кивнув, я подошла к закрытой двери начальника отдела. Изнутри доносились звуки ожесточенного спора, и я снова узнала в участниках Преображенского и безопасника. Чтобы эти рассудительные куклы — и вдруг голос повышали? Странно… Тем не менее, я вежливо постучала и сразу же зашла внутрь, не дожидаясь разрешения. В конце концов, там ведь не хватало только меня.
На месте Преображенского восседал небезызвестный Артур Валерьянович. На лице его было написано настолько довольное выражение, что мне сразу захотелось затолкать ему в глотку ту палку колбасы, которую я приметила во вторник дома у Саша и до которой так и не дошли руки. Сам начальник отдела кадров, одетый в темные брюки и белую рубашку, сидел на подоконнике в достаточно свободной позе, уложив на него одно бедро и опираясь спиной на вертикальную часть стены. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты. Рукава неизменно закатаны, пусть и не было очков на переносице. Я вспомнила, что он выглядел похожим образом, когда состоялось наше рабочее знакомство. Скорее всего, он пытался унять появляющийся в глазах блеск. Ну, уж нет, Шурик, твоего предательства я век не забуду…
Главный участник действа примостился на краешке начальственного стола и с любопытством смотрел на меня. В таком положении и без стоящих рядом кадровика и безопасника он вызывал во мне трепет, поскольку вблизи оказался далеко не маленьким. Я решила не тянуть кота за хвост. Плотно прикрыв за собой дверь, я повернулась к присутствующим как раз в тот момент, когда Преображенский сосредоточил на мне свое внимание.
— Ну, здравствуйте, мальчики. Покажете блестящие глазки?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. О возможных последствиях эмоционального перенапряжения
— О чем она говорит? — не слишком — то вежливо отозвался Артурчик. Преображенский предпочел отмолчаться.
— Очевидно, о том, что внешне отличает нас от землян — верно, Лей? — вкрадчиво поинтересовался тот, кого я видела в своих снах. Слышать голос, сопровождающий телесную оболочку, было вполне привычно — в конце концов, именно он постоянно звучал у меня в голове. Но кивнула я рассеянно: поведение Диорна с первых же мгновений разительно отличалось от того, к которому я привыкла за время общения с его ангельской половиной. Было и другое обстоятельство: я все еще не желала верить в то, что Преображенский окажется одним из инопланетян.
Вот почему видеть постепенно проявляющуюся по границе его радужки серебристую кайму было особенно неприятно. Вот почему пришлось стиснуть зубы, лишь бы не выдать их дрожания, когда на сердце образовался ком, а сама я окончательно убедилась, кто именно сдал меня лейнианцам. Саш это заметил. Пусть ни единый мускул на его лице не дрогнул, я чувствовала: он знает о том, что творится в моей душе. Знает — и хладнокровно молчит, предоставив право слова другому. И Мая не оказалось рядом, чтобы костерить кадровика, на чем свет стоит, так что приободрить меня было некому. Диорн, однако, собирался что — то еще добавить к своим словам, так что я подумала о том, что во время его речи смогу настроиться — или хотя бы попытаться — дать всем им достойный отпор.