Моей ноги кто-то коснулся. Я отбрыкнулся, но касание повторилось. Затем еще и еще, все выше и выше. Чьи-то цепкие руки дотягивались уже до моих колен. Я уперся в ноги Чаку и, переместившись на другую сторону лестницы, начал подниматься уже лицом к напарнику. Цепкие руки уже не просто трогали мои ноги, они уже пытались схватить меня за грубый материал скафандра и дергали вниз.

— Чааак! — уже орал я, — они нас сейчас сожрут! Их сотня, не меньше!

— Если ты думаешь, что я сверху увидел меньше твоего, ты ошибаешься! — выпалил мне Чак прямо в лицо трясущимися от страха губами и вновь принялся ковырять незнакомую микросхему. — Сотня? Да ты оптимист! Отбивайся, давай! АААА, они и меня уже хватают!

Я начал колотить темноту ногами, раздавая увесистые пинки настырным хозяевам цепких конечностей. Сбросил одного, второго, третьего, а они все лезли и лезли вверх, издавая странное шипение своими маленькими хищными ртами. Некоторые уже висли на нас, пытаясь подтянуться прямо по штанам скафандров. Чак тоже начал дергать ногами — видимо, по нему тоже ползли. Чувство омерзения вперемешку с животным страхом овладели мной. Мы уже не слышали выкриков обеспокоенного Ковалева. Мы просто отбивались от неминуемой гибели.

Когда я уже начал уставать держать на руках свой собственный вес и вес не менее трех продирающихся ко мне подростков, сверху раздался долгожданный шипящий звук открывающегося люка. Чак довольно прытко полез первым — куда только делась боль от переломанных ребер? За ним в люк протиснулся и я. Он помогал мне отпихнуть от себя шипящих и кусающих мой скафандр существ — людьми их назвать у меня не поворачивался язык. Затем мы вместе закрыли крышку люка и, усевшись на нее, перевели дух.

— В следующий раз, Егор, — прохрипел я в эфир, задыхаясь, — на разведку пойдешь ты!

— Я так и не понял, что у вас там стряслось?

— Да так, с местными познакомились.

— Да? И как они вам?

— Ничего. Душевные ребята.

Мы рассказали обо всем, что пережили, товарищам на «Ермаке». Те посоветовали нам замуровать люк моей клей-пеной, что я и сделал немедля. И только затем мы смогли встать с люка, из-под которого до сих пор доносился скрежет ногтей, чтобы осмотреться.

Оказались мы в сравнительно небольшом помещении, в котором находилось пять огромных теплых металлических механизмов. Ориентироваться было легко, поскольку в этом помещении стены тоже на нас реагировали и испускали свет.

— По форме напоминают древние двигатели внутреннего сгорания, только огромные, — предположил Чак, обходя кругом один из механизмов. — Вот, даже маховик имеется.

— Ну да, — согласился я, — взгляни, от каждого из них в стену напротив тянутся какие-то толстые трубы. Видимо, для выведения отработанных газов.

— Точно. Видимо, их технологии от наших технологий недалеко ушли. У нас же тоже планировалось на первых этапах дизельные генераторы использовать в качестве резервного источника энергии.

— Это означает лишь одно, — подмигнул я Чаку Ноллану. — Если тут есть двигатели, значит, где-то рядом есть и топливные баки.

— Согласен.

Баки мы нашли довольно быстро, как и выход из сооружения. С технического этажа, на котором мы оказались, к поверхности вела длинная шахта. Лифт, естественно запустить не удалось, и мы с раненым Чаком с горем пополам минут за сорок преодолели это препятствие. На поверхности нас уже ждал Сергей Козырев на авиетке. Сперва он эвакуировал своего раненого товарища на «Ермак». Чтобы я не замерз, ожидая своей очереди на эвакуацию, Сергей привез для меня новенький шлем взамен тому, что я оставил в пещере, а затем вернулся и за мной.

Сдав смену нашим пилотам Саше Репей и Коле Болотову, я первым делом занялся здоровьем пострадавшего от моих рук Чака Ноллана. Я поместил его в капсулу Марии, которая, проведя диагностику, выдала в итоге неутешительный вердикт — перелом четырех ребер и повреждение правого легкого. Но в любом случае вылечить подобные травмы было мне под силу, а потому суровый десантник на меня в обиде не был. Напротив, пока я возился с его анализами и подбирал нужную программу лечения, он остановил меня, взял за руку и сказал:

— Не знаю, док, что у вас там с самооценкой, но, по сути, на ближайшие десятилетия вы у нас в группе будете самым ценным кадром.