– Я этого не хотел.

– Хотел – не хотел, какая разница? Если ты убил этих сук, значит, так и надо.

От этих слов Артуру стало плохо. Он закрыл глаза и вновь увидел себя в клубе, словно до сих пор находился там. Тесное помещение с красным светом, твёрдый диван в форме полукруга и мягкий пол с шестом посередине. Медленная, почти незаметная музыка, льющаяся со всех сторон.

Рука Далии поднимается, и Артур начинает лизать порез на её запястье, ощущает солоноватый и неожиданно металлический вкус её крови.

– Теперь попробуй мою, – говорит Йоханна и берёт из рук Артура нож. Её зрачки необыкновенно большие и занимают почти всю радужку. Рыжие волосы вьются по плечам.

Быстрым движением она перерезает себе запястье, и кровь стремительно выступает наружу, начинает стекать по предплечью к локтю, капать на мягкий пол. В тусклом свете она теряет свой цвет, и кажется, что на пол капает чёрная, маслянистая жидкость. Артур берёт обе руки девушек и начинает по очереди слизывать кровь с обеих. Всем троим это нравится, они стонут и постепенно покрываются кровью с ног до головы, она остаётся на полу, на диване, на шесте.

Этого Артуру кажется мало, он кладёт Далию на спину, садится на неё сверху и прикладывает нож к её шее. На короткий миг в её глазах сквозит неуверенность, но не страх. Страха нет. На секунду Далия заколебалась, но было уже поздно. Артур разрезает ей сонную артерию, и кровь водопадом начинает стекать с её шеи, пульсирует в такт биению сердца, она пытается что-то произнести, но не может – челюсть больше ей не подчиняется.

Тихая музыка вокруг становится неожиданно громкой. Стейк с овощами лежит на подносе нетронутый. Артур погружает губы в чёрную жидкость на шее Далии, закрывает глаза и начинает пить, пока пульс не ослабевает. Теперь весь пол залит кровью, она повсюду: в их одежде, волосах, складках тела. Каждое движение заставляет её хлюпать, словно они только что вернулись домой после сильного дождя.

Оторвавшись от шеи Далии, Артур выпрямляется. Он по-прежнему сидит у неё на животе и смотрит ей в глаза, но в этот раз перед ним лежит не она. Далия ушла.

Остекленевшие глаза ничего ему не говорят. Артур смотрит на её лицо, бледное и неподвижное, думает лишь о том, насколько острый нож для мяса им подали. Наверняка его затачивают каждый день.

Настаёт очередь Йоханны. У неё осталось много крови, Артур знает это точно. Он кладёт её на спину рядом с Далией и садится на живот. Приставляет нож к шее. Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза, и Артур удивляется, насколько те большие. В них можно было бы окунуться и плавать под ночным небом, как в море. Йоханна изгибается, как змея, позволяя Артуру выполнить то, что он задумал. Но теперь Артур хочет другого, ему нужны её глаза. Он заносит нож над серой роговицей. В этот момент его сердце стучит так сильно, что готово вырваться из груди, желудок исполняет тройное сальто. В ушах стоит невыносимый белый шум.

– Загрузка, – произносит рот Артура. Он не понимает, что говорит и зачем это делает. – Быстрая загрузка. Загрузить последнее сохранение. Загрузка с контрольной точки.

Ничего не происходит, он ложится между девушками, и Йоханна обнимает его. Через два часа охрана, не дождавшись от них ответа, открывает дверь ключом, и перед ними появляется сцена из спящего парня и двух мёртвых девушек. У Далии разрезаны запястье и шея. У Йоханны только запястье, но и его хватило, чтобы истечь кровью. Мёртвые тела девушек отпечатались в памяти Артура в ультравысоком качестве. Теперь он ничего не может забыть.

– Не расстраивайся, – сказал Джуан. В его голове было столько гордости, словно его сын впервые начал ходить. – Ты уделал этих сук, и если это смогло тебя взбодрить, значит, это нужно было сделать.

Хоть Джуан и гордился своим новым другом, его телохранитель не испытывал таких же чувств. Бартон смотрел на Артура ненавистным взглядом, каким совсем недавно одаривал Джуана. Он продолжал стоять у двери и не издавал ни звука, лишь в мечтах у себя душил раз за разом этих богатеньких сынков.

– Я не понимал, что происходит, – ответил Артур. Перед ним стояло лицо Далии и её безжизненные, неподвижные глаза. – Мне казалось, это не по-настоящему и всё, что бы я ни сделал, не имеет никакого значения.

– Так и есть. Будь я на твоём месте, то зарезал бы одну и скормил другой. Только для того, чтобы насладиться ужасом и отвращением, когда эта сука будет есть свою подругу.

Неожиданно Артуру вновь стало плохо, и он перевернулся на другой бок в ожидании следующего рвотного порыва. Окна его комнаты выходили во внутренний двор, и он видел многочисленные деревья, выстроенные в ряд. Один из садовников с помощью стремянки влез на дерево и в этот момент отпиливал криво растущую ветку. Каждое дерево во дворе должно было соответствовать определённой форме, не допускалось никакого случайного роста.

Казалось, прошлой ночью не Артур пил кровь девушек, а они его. Он чувствовал бессилие во всём теле, это было похоже на тяжёлую форму болезни. Он отнял у других людей жизнь, которая была ничуть не менее ценной, чем его. В боевиках это выглядело совсем иначе: там всё было насквозь искусственным. Собственноручно отнять жизнь оказалось намного тяжелее, чем это выходило у героев и злодеев на экране.

Некоторое время Артур рассматривал возможность проглотить как можно больше жёлтых таблеток, чтобы умереть от передозировки. Ведь он отнял у мира две жизни, значит, должен заплатить своей. Это казалось ему правильным решением. В его голове родился план, как он набросится на Джуана и отберёт у него коробочку с препаратами. Примет их все разом и больше не причинит никому вреда. Отобрать наркотики не составит никакого труда: несмотря на тридцатилетний возраст, Джуан выглядел как подросток с отсталостью в физическом развитии.