— Игорь, может мне всё же с тобой?

— Нет. Я один. И быстро. Займись нашими конями пока.

Стянув с крупа свой лошади на землю баул, Игорь извлёк специально по его заказу пошитые в Чиноре мягкие сапоги с короткими — чуть выше щиколоток — голенищами и переобулся. Переодеваться не стал, решив, что и так сойдёт. Довольно сильно хлопнул снимающего седло соратника по плечу — Парн от неожиданности вздрогнул — и двинулся в сторону люстской границы.

Сначала попаданец шёл, пробираясь через густые заросли подлеска, затем, когда начался сосняк, перешёл на лёгкий бег. Двигался Егоров легко, совершенно не уставая. Ему вспомнился вдруг период его жизни в Сонных дебрях, даже показалось, что он сейчас услышит окрик Кольта. Воспоминания о названном братишке тут же вызвали мысли и о других друзьях, которыми Игорь обзавёлся в новом мире. Пришлось землянину принудительно заставить себя выкинуть всё лишнее из головы. При выполнении боевой задачи сумбур в мыслях — плохой помощник.

Естественно, ни о каком обозначении границы на местности и речи не шло — межевые знаки, таможенные и пограничные посты ставились только на дорогах, и то, не всегда, и далеко не везде. Однако, шаги попаданец считал и примерные моменты, когда он вновь оказался в Люсте, а чуть позже приблизился достаточно близко к вражескому лагерю, смог определить достаточно точно.

— Не скучаешь, Зерник?

Скрываясь в густых зарослях, из которых хорошо просматривалась вся южная и половина центральной частей лагеря, Егоров увидел, как к стоявшему от его укрытия метрах в тридцати молодому пехотинцу, выставленному в охранение, подошли два кавалериста, один из которых и поинтересовался ходом несения службы часового.

— Парни, я же обещал, что вечером…

Завершить свою фразу парень не успел, согнувшись от сильного удара кулаком в живот, который нанёс второй кавалерист.

"Капец, блин, и тут есть дедовщина? Лойм почему-то об этом совсем ни слова не говорил," — удивился бывший спецназовец.

— Сначала ты обещал, что утром, теперь вот вечером, — первый, взяв постового за плечо, разогнул и вдруг тоже ударил, только, в отличие от своего товарища, нацелившись в грудь, сбив пехотинца с ног, — Вставай, крыса. Проиграл — отдай. Не заставляй за тобой бегать. Слинк — ты же дружишь со Слинком? — говорит, что хоть денег-то у тебя и в самом деле нет, а вот золотое колечко имеется. Врёт? — подойдя к упавшему, кавалерист приподнял для удара ногу, но пинать не спешил, — Должок верни, Зерник. Прямо сейчас.

"Не, не дедовщина, — понял Игорь, — Финансовые разборки по результатам азартных игр".

Валявшийся на земле воин как-то вдруг почти совсем по детски всхлипнул, поёрзал спиной и протянул вверх руку, из которой кавалерист что-то забрал. По всей видимости, то самое упомянутое украшение.

— Это мне мама…

— Да хоть дедушка, — заржал вояка, забравший кольцо, — Денег нет — не играй.

"Золотые слова, — мысленно согласился с кавалеристом попаданец, — Только, я бы посоветовал вообще с азартными развлечениями не связываться".

— Не вздумай своему или нашему десятнику нажаловаться, придурок, — пригрозил второй, — После палок по жопе мы станем ещё злее, и как бы тебе тогда вообще случайно шею не свернуть.

Кавалеристы ушли, часовой — на Земле лицо неприкосновенное, а здесь побитое из-за денежного долга — продолжил нести службу, разведчик лэн Карос затаился в ожидании подходящего момента.

Караульному пехотинцу было уже больше семнадцати — насколько смог разглядеть попаданец — и, тем не менее, лишившись материнского кольца или от обиды, после ухода двоих воспитателей, он заплакал, вытирая слёзы рукавом великоватой доспешной куртки.

"Наберут детей в армию и не кормят", — вздохнул Егоров, вспомнив сентецию из страны родных берёзок и осинок. Он устроился поудобней и стал ждать наступления темноты, которое должно было случиться уже через пару с небольшим часов.