Уэбб спустился со скалы, добрался по малохоженой тропинке до улицы и направился к своему дому, угнетающе пустому теперь. По дороге в его памяти промелькнуло одно имя и исчезло, чтобы тут же возвратиться назад. Лицо человека, носившего это имя, постепенно обрело зримые очертания, что не доставило особой радости Дэвиду, испытывавшему по отношению к этому типу чувство глубокой неприязни.

Этот субъект, Александр Конклин, дважды пытался убить Уэбба и каждый раз был близок к успеху. Однако, как следовало из рассказов Дэвида, из его многочисленных откровений во время бесед с Мо Пановым, с которым он делился даже тем, что помнил крайне смутно, Алекс Конклин, находившийся тогда в Камбодже, был близким другом сотрудника международного отдела Уэбба, его жены Тхай и их детей. Когда же с небес обрушилась смерть, окрасившая реку кровью, и Дэвид, охваченный яростью, бросился в Сайгон, то это он, его приятель из Центрального разведывательного управления Алекс Конклин, отыскал ему местечко в одном полулегальном формировании — отряде под названием «Медуза».

«Если ты выдержишь испытание джунглями, то станешь для них человеком нужным. И помни: ни на мгновение не спускай с них глаз, наблюдай за ними, за каждым сукиным сыном!»

Уэбб вспомнил сейчас эти слова и, главное, — то, что произнес их Александр Конклин.

С честью пройдя в джунглях через жестокие испытания, Уэбб получил кличку Дельта — по названию одной из букв греческого алфавита: никакого другого имени ему не положено было иметь. Затем, после окончания войны, Дельта стал Каином. Это был вызов, брошенный террористу Карлосу, задавшемуся целью уничтожить Каина. Убийца по имени Каин, выведенный на сцену организацией «Тредстоун», располагавшейся в Нью-Йорке на Семьдесят первой улице, должен был схватить Шакала.

Тогда-то, когда Уэбб разыгрывал роль Каина, который, как знал весь преступный мир Европы, был известен в Азии под именем Джейсон Борн, Конклин и предал своего друга. Если бы Алекс верил в Уэбба, многое могло бы пойти по-другому. Но он не желал никому верить. И в значительной мере повинен в том был его горький жизненный опыт. Считая себя несчастным страдальцем и посему негодуя на весь белый свет, Алекс охотно внимал всему, что говорилось плохого о его друге, и не ставил никогда услышанное им под сомнение. Подобное отношение к Уэббу определялось в значительной степени ущемленным чувством собственного достоинства, заставлявшим его убеждать себя в том, что он лучше старого друга.

Надо признать, что Конклин имел основание обижаться на судьбу, хотя Дэвид тут, понятно, был ни при чем. Когда Алекс служил в «Медузе», его ногу раздробило миной, и блестящей карьере полевого командира пришел конец. Охромев, он вынужден был покинуть поле битвы, где прежде крепла его боевая слава, которая могла бы вознести отважного бойца на те ступени служебной лестницы, где находились люди, подобные Аллену Даллесу.[27] Искусством же бюрократического ближнего боя, которое требуется в Лэнгли, Конклин не владел. В результате он сник и, еще недавно блестящий тактик, наблюдал безучастно за посредственностями, обходившими его по службе. К его советам прибегали только тайно, поскольку командир «Медузы», человек опасный, не проявлял к нему особой симпатии и старался держаться от него как можно дальше.

Прошло два года вынужденного бездействия, когда один тип, известный под кличкой Монах, искусный организатор тайных акций, разыскал Алекса, поскольку для выполнения чрезвычайной важности задания выбрали некоего Дэвида Уэбба, а Конклин знал его с давних пор. Вскоре после этого было создано учреждение, названное «Тредстоун», точнее — «Тредстоун-71», поскольку находилось оно, как говорилось выше, на Семьдесят первой улице. Джейсон Борн стал его детищем, а Карлос — он же Шакал — мишенью. В течение тридцати двух месяцев Конклин ведал наисекретнейшей операцией, а затем все рухнуло из-за исчезновения Джейсона Борна и не санкционированного высшим руководством снятия со счета «Тредстоун» в одном из цюрихских банков солидной суммы в пять с лишним миллионов долларов.

Не имея никаких достоверных сведений, Конклин предположил самое худшее. Ставший уже легендой Борн, решил он, дезертировал. По-видимому, ему опостылела нелегкая, полная смертельных опасностей жизнь тайного агента, и он поддался искушению положить себе в карман более пяти миллионов долларов и выйти из игры. Человек-хамелеон — строго засекреченный специалист со всесторонней подготовкой, способный без особых усилий менять свой внешний облик и жизненный уклад, — мог запросто спрятать концы в воду и бесследно исчезнуть.

По мнению хромого Александра Конклина, Уэбб не только совершил предательство, но и обманул его лично, что было воспринято им как оскорбление.

Судьба жестоко обошлась с Алексом. Из-за протеза ноги, который, несмотря на все старания хирургов, ему придется волочить до конца дней своих, он стал инвалидом. Блестящая в прошлом карьера была безнадежна загублена. В личной жизни — беспросветное одиночество, этот удел всех, кто беззаветно служит идолу в облике секретных служб, не привыкших отвечать взаимностью на преданность им. Оценивая пройденный путь и выпавшие на его долю мытарства, он не мог признать за кем бы то ни было право на дезертирство. Разве кто-нибудь отдал столько, сколько он, их общему делу?

Так некогда близкий друг Алекса Дэвид Уэбб стал его злейшим врагом Джейсоном Борном. Конклином овладела навязчивая идея: он помог создать миф о Борне, он же и покончит с ним.

Первую попытку расправиться с Уэббом Алекс предпринял в Париже. Во исполнение своего замысла он нанял где-то на окраине этого города двух наемных убийц. Но план его провалился.

Дэвид вздрогнул при воспоминании о том, как он увидел в прицеле своего оружия фигуру хромого Конклина, который после своего поражения улепетывал прочь, припадая на одну ногу.

О втором покушении на свою жизнь Дэвид мало что помнил. Возможно, ему и не удастся никогда вспомнить все подробности. Местом действия тогда стала принадлежавшая «Тредстоун» конспиративная квартира на Семьдесят первой улице в Нью-Йорке. Конклин придумал хитроумную ловушку, которая не сработала только благодаря героическим усилиям Уэбба и его безумному желанию выжить, а также, как ни странно, из-за присутствовавшего там Карлоса, или Шакала.

Позднее, когда выяснилось, что «предатель» никого не предавал, а страдал потерей памяти — психическим заболеванием, которое называется амнезией, — Конклин ощутил раскаяние. Во время медленного, длившегося много месяцев выздоровления Дэвида в Вирджинии Алекс неоднократно пытался повидаться со своим прежним другом, объясниться, рассказать, что побудило его действовать так, и попросить прощения.

Однако Дэвид не мог простить его.

— Если он когда-либо переступит порог моего дома, я убью его, — сказал он тогда.

Что же изменилось в моем отношении к нему теперь? — думал Уэбб, ускоряя шаг. По-видимому все дело в следующем: какой бы ни была вина Конклина, каким бы двуличием он ни отличался, немногие из разведчиков могли бы похвастаться такой проницательностью и такими источниками информации о преступном мире, которыми обладал он после долгих лет службы.

Дэвид не вспоминал о Конклине много месяцев. Но когда однажды Уэбб неожиданно рассказал о нем, Мо Панов тут же вынес свой вердикт: