— А что сказала тебе «вторая по значимости фигура в отделе Дальнего Востока»?

Панов ответил лишь после короткой паузы:

— Вовсе не то, что хотелось бы тебе услышать, Дэвид. Он заявил мне решительно, что они никогда не слышали о банкире и вообще о каком бы то ни было влиятельном тайваньце по имени Яо Мин. И добавил, что, учитывая нынешнюю ситуацию в Гонконге, если бы такой человек и впрямь находился там, они о нем непременно бы знали.

— Не может же этот тип и в самом деле верить, будто я все это выдумал: и имя пресловутого тайваньца, и то, что случилось с моей женой, и подробности из области наркобизнеса, и различные географические названия, не говоря уже о конкретной обстановке, в которой разворачивались описываемые мною события, и, наконец, о действиях англичан! Господи, да мне это было бы не под силу, если бы даже я и захотел кого-то ввести в заблуждение!

— Да, тебе бы пришлось попотеть, и к тому же без особого результата, — легко согласился психиатр. — Выходит, все, что мне рассказали, не соответствует истине? По-твоему, дело обстоит совсем иначе?

— Мо, все, что ты слышал от них, — это ложь от первого до последнего слова! Я никогда не звонил в Госдепартамент. Мак-Эллистер сам приехал к нам домой и рассказал нам с Мари то, о чем ты уже знаешь от меня, — включая и историю Яо Мина. А теперь Мари исчезла, и мне не остается ничего иного, кроме как отправиться на ее поиски. Кто стоит за всем этим? Чего желают они? И что, о Боже, будет с нами — со мной и Мари?

— Я запрашивал о Мак-Эллистере, — произнес Панов на этот раз почему-то рассерженным тоном. — Сотрудник, занимающийся Дальним Востоком, сверился с данными Госдепартамента и перезвонил мне. Он сообщил, что Мак-Эллистер улетел в Гонконг две недели назад и, судя по крайней перегруженности его работой, никак не мог быть у вас в Мэне в указанное тобою время.

— Но он был у нас!

— Думаю, что ты говоришь правду.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Видишь ли, помимо всего прочего, я легко распознаю правду по твоему голосу, — даже тогда, когда сам ты не вполне веришь в то, что говоришь. К тому же в журнальных записях встречается и это слово — «пародируют». Подобное выражение несвойственно психически больному человеку, находящемуся в состоянии крайнего возбуждения, и конечно же, очутившись в стрессовой ситуации, ты бы никогда не употребил его.

— Я не вполне с тобой согласен.

— И тем не менее это факт. Кто-то знал, чем ты занимаешься и как зарабатываешь на жизнь, и решил при составлении твоего псевдозаявления воспользоваться фразеологией, бытующей в среде современной интеллигенции. Это, по его замыслу, придало бы твоей речи местный колорит. — Помолчав немного, Панов воскликнул гневно: — Господи, да что же они затеяли?!

— Они хотят вывести меня из равновесия, чтобы я стал наконец плясать под их дудку, — пояснил мягко Уэбб.

— Сучьи дети!

— Это называется вербовкой. — Дэвид уставился в стену. — Держись от всего этого как можно дальше, Мо: ты все равно ничего не сможешь сделать. Им удалось расставить все по своим местам. Считай, что меня уже рекрутировали.

Опустив трубку на рычаг, Уэбб, взволнованный разговором с Пановым, вышел из кабинета. Задержавшись ненадолго в прихожей, он вновь оглядел гостиную. Мебель перевернута, лампы разбиты, повсюду осколки фарфора и стекла. Невольно на память пришли слова Морриса: «Все это слишком уж прямолинейно».

Едва ли отдавая себе отчет в том, куда и зачем он идет, Уэбб направился к входной двери и распахнул ее. Потом заставил себя осмотреть отпечаток руки в центре верхней панели. Высохшая кровь в свете уличных фонарей тускло блестела.

Уэбб подошел к двери вплотную, чтобы рассмотреть все получше.

Это был не случайно, а сознательно оставленный отпечаток руки — четкий оттиск ладони и растопыренных пальцев. Но выглядело кровавое изображение довольно странно. Красный цвет располагался ровно по всей его площади, чего практически не может быть, если кровоточащую руку действительно прижать к твердой древесине. К тому же нигде ни единого, хотя бы самого пустячного отпечатка кожи с характерным в таких случаях узором. В общем, след от руки походил скорее всего на раскрашенный контурный рисунок. Как же удалось достичь этого? Уж не с помощью ли резиновой перчатки?