— Не нужно. — Ответил я. — Я ненадолго, просто занимайся своими делами, старик.

Уинстон кивает. Седовласый пенсионер, вероятно, один из немногих людей во всем этом чертовом доме, которому я действительно уделил бы время.

Он работает в Найтчерч уже много лет. Думаю, его нанял мой дед.

Одна особенность Уинстона в том, что он умел не лезть не в свое дело. Думаю, именно поэтому он всегда так хорошо справлялся с работой и так долго оставался в доме.

Насколько мне известно, у него нет другой семьи, поэтому Найтчерч — это вся его жизнь. Он любит эту старую пыльную библиотеку, возможно, даже больше, чем я.

Он хорошо заботится о ней, и он, вероятно, самый уважаемый человек здесь.

Я смотрю на ряды книг. Все они были собраны поколениями Сильваро.

Здесь, должно быть, больше книг, чем во всем Сидар-Кроссе вместе взятом. Я люблю это место. Это единственная часть дома, которую я действительно люблю.

Эта комната — единственное, что, как я могу сказать, моя семья сделала правильно, даже если это, блять, единственное, что они сделали правильно.

Когда во мне пробуждаются порывы и тошнота, это единственное место, куда я могу прийти, чтобы попытаться успокоиться.

Каждая книга в этой великолепной библиотеке — это терапия. Ряды за рядами глубокой, умиротворяющей терапии, и, к счастью, она достаточно велика, чтобы спрятаться среди стеллажей, когда я не хочу смотреть в глаза миру, что, признаться, в последнее время происходит почти всегда. Мне нравится, когда мой разум теряется в этом бесконечном океане слов.

Говорят, что человек, который читает, проживает тысячу жизней, а тот, кто не читает, живет только одну, или что-то в этом роде, и, черт возьми, это правда.

Я прохожу в самый дальний угол комнаты и начинаю просматривать ряд книг в конце одного из книжных шкафов.

В детстве у меня была вероятно, нездоровая одержимость монстрами и злодеями. Я сочувствовал монстру Франкенштейна, и мог по-настоящему проникнуться атмосферой "Дракулы" Брэма Стокера. Обе книги стояли на полках среди пыльных, изъеденных молью специальных изданий.

Большинство этих книг я выделил и прокомментировал. Я сделал так много заметок на страницах. Записывал стихи и цитаты, когда они появлялись у меня в голове, беспорядочно и бесцельно.

Я всегда любил поэзию и старые бредни, хотя и знал, что когда люди смотрят на меня, это последнее, чего они ожидали.

Это место завладело моим сердцем и душой. Найтчерч был проклят, но библиотека была его сияющим маяком надежды.

Плюхнувшись за маленький, потрепанный, старый стол и стулья, спрятанные за книжными полками, я достал несколько экземпляров привычной литературы и открыл пыльные страницы.

Час спустя я все еще был в библиотеке, укрывшись в своем собственном мире, когда услышал тяжелые шаги позади себя. Я понял, кто это, еще до того, как он произнес хоть слово.

— Ну все, мать твою!