Я не хотела, чтобы мой голос звучал так резко, но по моему телу пробежали мурашки, когда я уловила вспышку чего-то темного и зловещего в его пристальном взгляде. По его нижней губе размазалась капелька моей крови. От этого зрелища меня передернуло.

Я повернулась, чтобы уйти, но все мои инстинкты кричали мне бежать куда глаза глядят.

— Тебе понравилось бить кулаком ей в лицо?

Вопрос застает меня врасплох, останавливая на полпути.

Я обернулась и увидела Андреаса, который смотрел на меня так, словно каждая частичка его существа вложена в мой ответ на этот вопрос.

— Нет, — ответила я. — Мне это не понравилось. Это было просто недоразумение.

Я была готова сказать что угодно сейчас, лишь бы закончить этот странный разговор. С каждой секундой я чувствовала себя все более и более неуютно, и все, о чем могла думать, — это вернуться в свою комнату и запереть эту гребаную дверь.

— Да ладно тебе, Беннетт, я видел ярость в твоих глазах, тебе ведь было приятно, не так ли? Причинять ей боль, заставлять ее страдать за то, что она сделала с тобой? Видеть, как эта сука получает именно то, что заслуживает? — Его голос сочился злобой.

Я нахмурилась, впитывая его слова. Ужас сотрясал меня изнутри.

— Мистер Сильваро, при всем моем уважении, я понятия не имею, к чему вы клоните, но, как я уже сказала, это было глупое недоразумение, и я не получаю удовольствия от страданий других, независимо от ситуации. А теперь, если вы меня извините, я неважно себя чувствую и мне нужно прилечь. — Мой взгляд скользнул по разбитой кружке на полу. — Я воспользуюсь вашим предложением насчет чистящего средства.

Я развернулась на пятках и направилась к двери кухни, не оглядываясь. И все же я чувствовала, как его острый, опасный взгляд, словно лазер, прожигает мою спину.

Я подавила дрожь, сотрясавшую мое тело, и направилась в свою комнату, на этот раз делая по два шага за раз.

Жуткие старики всегда расхаживали по этажам клуба "У Делайлы", и у меня был большой опыт общения с ними, так что этот случай не должен отличаться от других. Мне просто нужно рассматривать это как точно такую же ситуацию, с которой я столкнулась бы в стрип-клубе. Так почему же, черт возьми, это казалось в миллион раз хуже?

Я продолжаю бежать вверх по лестнице и по коридору к своей комнате. Чем дальше я сейчас буду от Андреаса Сильваро, тем лучше.

Волна облегчения обрушилась на меня, как товарный поезд, когда я ворвалась в свою комнату, захлопнув тяжелую деревянную дверь и опустив щеколду. Прислонившись к ней и закрыв глаза, я испустила тяжкий вздох. Что это было, черт возьми?

В комнате было тихо, если не считать неистового звука моего дыхания. Отбросив жуткое чувство, я подошла к прикроватной тумбочке и выдвинула ящик. Маленький красный дневник лежал на своем обычном месте в глубине.

Запрыгнув на кровать, я поудобнее устроилась на животе и открыла старые пыльные страницы, чтобы узнать, что произошло дальше.

Теодора Олкотт, май 1911 г.

Сегодня я собираюсь сделать самое большое признание в своей жизни. Я и Карлос Сильваро — любовники. Я чувствую слабость, головокружение и многое другое, что не могу объяснить. Женевьева — моя подруга, и я знаю, что она никогда не должна узнать о нас, но в глубине души я искренне верю, что влюблена в него и что он чувствует то же самое.

Сначала я не была уверена в его чувствах, но он не скрывает, как сильно вожделеет меня. Это заставляет меня чувствовать себя настоящей женщиной.