Уединенная кабинка была отделана черным деревом и золотистыми бархатными диванами. Маленькие круглые столики стояли рядами перед ними. В центр каждого столика встроено ведерко со льдом.

С одной стороны комнаты стоял квадратный стол, а с другой — старый, винтажный проигрыватель.

Комната, казалось, перекрывала звуки музыки из клуба, чему я был даже рад, потому что сейчас они играли какое-то дерьмо, которое я все равно ненавидел.

Руби провела своими длинными, тонкими пальцами по старому проигрывателю, затем подняла иглу и включила один из альбомов, который уже был загружен. Я понятия не имел, что или кто играет, но из динамиков зазвучала медленная, чувственная музыка.

Мы с Калебом опустились на диваны, его взгляд был прикован к Руби, когда она начала покачивать бедрами. Черное мини-платье едва облегало ее задницу, а крошечные черные трусики-стринги были почти на виду.

Закрыв глаза и откинув голову назад, она облизнула губы. Золотистые волосы волнами рассыпались по ее стройной спине.

Калеб сидел, расставив ноги, откинувшись назад. Его глаза разгорались с каждым ее движением.

Я наклонился вперед, уперев локти в колени, продолжая попивать свой напиток. На моем лице было выражение скуки, потому что именно это я и чувствовал… абсолютную скуку.

Конечно, Руби была сексуальной, это было само собой разумеющимся, возможно, даже преуменьшением, но она не была маленькой птичкой, живущей под моей крышей, и именно это сводило меня с ума.

Я не хотел так сильно желать эту девушку, и ненавидел себя, потому что не знал, почему же так сильно желал ее. Она была упрямой и волевой, но казалось, что опасность взывала к ней, словно она была просто магнитом, притягивающим плохие вещи.

Вот почему я знал, что она создана для меня. Мне нужно было ломать вещи, и она умоляла, чтобы ее сломали. Несчастливый талисман, кусок мяса, брошенный волку.

Моя голова была забита мыслями о Беннетт, в то время как Руби продолжала кружиться вокруг нас. Одним быстрым движением она схватила низ маленького черного платья и стянула его через голову, оставив себя стоять в одних стрингах. Ее упругие сиськи и маленькие розовые соски напряглись и умоляли взять их в рот.

Она подошла к Калебу, потянула его за рубашку, пока он не встал, а затем подошла ко мне. Когда она потянулась ко мне, я отбросил ее руку, не собираясь даже позволять ей думать, что мне это нравится или что я хоть немного заинтересован. Калеб мог кататься на этой киске сколько угодно, но я не собирался вмешиваться. Единственная киска для меня пряталась в Найтчерч в окружении монстров, о которых она даже не имела ни малейшего представления.

Руби нахмурилась, но вскоре взяла себя в руки и наклонилась к Калебу, приблизив свои губы к его. Он жестоко ухмыльнулся, и, оттолкнув ее лицо в сторону, провел языком по ее горлу.

Калеб никогда не целуется, это его фирменный знак. Он использует женщин… и мужчин по своему усмотрению и выбрасывает их, когда заканчивает.

Я откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за дерьмовым шоу, разворачивающимся прямо передо мной.

Руби со своими фальшивыми сиськами подводит Калеба к столу в конце комнаты. Она запрыгивает на него, широко раздвигая ноги. Ее крошечные трусики-стринги и безвкусные красные туфли на каблуках — единственные вещи на ее теле.

Калеб продолжает лизать и покусывать ее горло до ключицы, его глаза встречаются с моими, на секунду вспыхивая похотью, пока он не проводит языком по груди Руби и не берет в рот один из ее розовых бутонов.

Она стонет, как настоящая шлюха, которой она и является, а он продолжает сосать, прижимая свою эрекцию, прикрытую джинсами, к ее киске.

Он сжимает ее затылок, пожирая ее. Ее бедра выгибаются вперед.