Роберт сделал еще попытку:

— Паслена, дорогая, мы хотим тебе только помочь.

Райт приоткрыл дверь, передавая реплику Люси. Послышалось оживленное перешептывание.

Бедро Дойла под моей рукой ощутимо напряглось — он готов был к прыжку. Тело Холода везде, где я к нему прикасалась, чуть подрагивало, как у нетерпеливой лошади. Все верно. Если Паслена нападет на детективов с той же силой, с какой она сшибла Дойла и Роберта, они получат тяжелые травмы.

Я впервые усомнилась, точно ли Паслена просто напугана. Один раз можно списать на истерику, но два? Не сошла ли она с ума? С фейри это случается, как и с людьми, а с изгнанниками волшебной страны даже чаще, чем обычно. Не примерещились ли нашей главной свидетельнице те убийцы? Может, все это только пустые слова?

Роберт шагнул к ней, все так же протягивая руку.

— Паслена, солнышко, успокойся. Пирожное еще осталось, и я пошлю за свежим чаем.

Сердитое жужжание стало еще громче. Напряжение вокруг росло вместе с силой звука — так бывает, когда музыкальная нота тянется слишком долго, и ты уже желаешь, чтобы она сменилась хоть чем-нибудь, лишь бы только сменилась.

Паслена развернулась на месте, серебряно-радужные крылышки слились в размытое пятно. Крошка крошкой, а я не смогла прогнать мысль, что она похожа на боевой вертолет. Смешное сравнение — при ее-то четырех дюймах роста, — но от нее волнами исходила угроза.

— Я тебе не дура-брауни, меня печеньями и чаем не успокоишь! — крикнула она.

Роберт медленно опустил руку. Оскорбление было серьезное. В старые дни брауни часто принимали плату сластями, чаем или добрым вином.

За дверью возникла какая-то суматоха, разговор на повышенных тонах, словно кто-то пытался прорваться мимо полицейских, что стояли за дверью — конечно, Люси там кого-то поставила. Паслена снова выполнила механически точный поворот — на этот раз в сторону шума, в сторону двери.

— Там убийцы. Я не дам им отобрать у меня магию и убить меня!

Если кто-нибудь сейчас ворвется в дверь, она ударит. А не их ударит, так Райта и О"Брайан, которые стоят по нашу сторону двери.

Мне не пришло на ум ничего лучше, как сказать:

— Ты просила моей помощи, Паслена.

Зловещая крылатая кукла повернулась ко мне. Дойл чуть сдвинулся вперед, готовый прикрыть меня собой в случае чего. Холод напрягся так, что у него наверняка мышцы заболели. Я усилием воли сохраняла спокойствие, пытаясь этим спокойствием заразить Паслену. Жужжащая фея сочилась яростью; я снова подумала, в своем ли она уме.

— Ты просила меня остаться и защитить тебя. Я осталась и сделала так, что полицейские не увезут тебя в другое место, где железо и техника.

Она на миг провалилась в воздухе и взлетела снова, но не так высоко и не так целенаправленно. Я достаточно изучила крылатых фей, чтобы распознать неуверенность, сомнение. Пчелиное гудение приутихло.

Она наморщила крохотный лобик: