Это была тихая ночь, как раз подходящая для раздумий и сожалений. Весь город спал, вдали мелькали огоньки, в полутемной конюшне Эштонов мирно дремали в своих стойлах лошади. В уголке возле двери на душистом сене сидела Майра и смотрела, как проникавшие в небольшое окно лунные лучи заливали серебром серую шкуру Ригеля. Она слышала, как поодаль бил копытом другой конь, Эль-Нат.

Слезы текли по щекам Майры, и она смахивала их ладонью. Ригель наклонил голову и прикасался к лицу девушки своими мягкими губами.

— О, Ригель… — Майра нежно погладила его бархатистую морду. — Что он делает со мной? Я ненавижу его! Но он пробуждает во мне такие чувства, которых я раньше не знала. Я вся в каком-то смятении. — Она всхлипнула и прикусила нижнюю губу. — А теперь ты нужен ему… Я не могу расстаться с тобой, просто не могу!

Почему кругом все такие жестокие? Если она не найдет себе мужа, то отец продаст Ригеля и остальных лошадей тоже. Если она примет условия капитана, то потеряет жеребца и Ригель окажется у какой-нибудь английской девицы, которая и верхом-то сидеть не умеет…

Зарыдав, она закрыла лицо руками. Ее загнали в угол, и сделал это не только отец, но и чужак с нежными глазами и обаятельной улыбкой, за которой скрывается настоящий дьявол. Черт бы побрал их всех!

«И черт бы побрал те чувства, которые он пробуждает во мне», — подумала она, вспомнив его теплые руки, сильное тело, чудесный поцелуй, который потряс ее до глубины души. Майра гладила атласную шею Ригеля, прислушиваясь к шуму ветра в вершинах деревьев. Ночные звуки сегодня казались особенно громкими: пели цикады, где-то ухал филин. Майра заставляла себя не думать о красивом капитане, который, вероятно, крепко спал на своей полуразбитой шхуне. Она должна принять решение, а мысли о тех восторженных ощущениях, которые были вызваны его прикосновениями, мешали ей. Майра вспомнила о чертежах, которые лежали на столе в его каюте. Только настоящий мастер сможет построить эту чудесную шхуну, чтобы она бороздила воды Атлантики и Мерримака. Эта шхуна с ее строгими, даже хищными очертаниями станет гордостью их молодой страны… И она заслуживает лучшего мастера, чем Патрик и Натаниэль Трейси.

«И все это по моей вине, — снова подумала Майра. — Этот корабль, похоже, действительно много значит для отца».

Он был так рассержен, что отправился спать, даже не заведя свои любимые часы. И он пока еще не видел чертежи, которые восстановил капитан.

Но ведь он сможет построить этот корабль, если Майра захочет. В ее руках и судьба этой шхуны, и счастье ее отца. И судьба серого…

— Но я не могу! — заплакала она, вцепившись в шелковистую гриву Ригеля. — Господи, помоги мне!

Словно чувствуя ее настроение, Ригель придвинулся ближе, его большие глаза мерцали в полумраке. Конечно, он не понимал, почему она так расстроена, почему не погладит его морду и не достанет из кармана морковку. Она плакала, потому что боялась потерять любимого коня, так и не узнав восторга от бешеной скачки на нем.

Но… с другой стороны, Ригель ведь не окажется в руках совершенного незнакомца. Если за решение его судьбы возьмется отец, то Ригель может попасть к тому, кто будет плохо обращаться с ним. Капитана Меррика она по крайней мере знала…

Его сестра, похоже, боится лошадей. И капитан собирается подарить ей гордого и резвого скакуна, который совсем не для новичка. А может быть, девушка так испугается, что отошлет коня обратно. Кроме того, если Ригель окажется у Эвелины, то у Майры будет возможность видеть ее брата, красавца капитана…

«Сделай так, Майра, не будь эгоисткой. Это не такая большая жертва ради своего собственного отца», — промелькнуло у нее в голове. Но она не могла сдержать слез, которые снова полились ручьем.

— Ригель… мой Ригель, — бормотала она, вдыхая теплый конский запах.

Но тут снова заговорил рассудок: «У тебя еще остаются Эль-Нат и Шейла. Будут и другие лошади… А может, если отец уладит дела с капитаном, тебе не придется подыскивать себе жениха, отец может забыть про свои требования...»

Майра подняла голову и посмотрела в маленькое окошко. Луна спряталась, и воцарилась кромешная темнота. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и приняла самое трудное решение в своей жизни.