Полинин брат неопределенно хмыкнул, тоже поднялся и, когда она пробиралась мимо него, вдруг схватил ее за руку.

— Без рук! — напомнила она.

— Хорошо, — бездумно бормотнул он, потянул ее ладонь к своему лицу и прижался к ней щекой. Щека была горячая.

Ну вот, она так и знала. Серьезный разговор, ага. Деловой, а как же.

— Тимур Романович, по-моему, у вас температура, — озабоченно заметила Наталья, не делая даже попытки отобрать свою руку. — Вы не заболели? Может быть, простудились? Вам надо бы на ночь меду попить. С горячим молоком.

Он выпустил ее руку, вздохнул и печально спросил:

— Наташ, а ты когда-нибудь влюблялась?

— А как же, — гордо ответила Наталья. — Я очень часто влюблялась. Причем несколько раз — на всю жизнь.

— Как это? — Полинин брат, кажется, не поверил. — Почему это на всю жизнь, а несколько раз? В кого это?

— Вы считаете, что в наше время не в кого влюбиться? — удивилась она и полезла сквозь розовые заросли на волю, на ходу укоризненно приговаривая: — Ну, не знаю, не знаю… Дело вкуса, конечно, но, по-моему, вы не правы. А братья Стругацкие? А Владимир Высоцкий? А Евгений Леонов? Боже мой, Евгений Леонов — это на всю жизнь! И Юрий Никулин. И «Виртуозы Москвы». И даже хор Турецкого. А Жванецкий?! Это не просто влюбленность, это глубокое всепоглощающее чувство на века…

Он шел за ней, молча слушал, вздыхал, щелкал языком — совсем как Полина, — в конце концов не выдержал:

— А за кого из них замуж вышла бы?

— Тимур Романович, как вы себе это представляете? — Наталья негодующе фыркнула. — Нельзя же выйти за всех сразу! А если выбрать кого-то одного, — так ведь остальные обидятся, правильно?

— Наташ, а знаешь, что мне Пулька советует? — после некоторого молчания и тяжелых вздохов сказал он. — Пулька советует тебя соблазнить. Тогда ты, как честная женщина, просто обязана будешь выйти за меня замуж. Так положено, она в художественной литературе читала.

— Что?! — Наталья споткнулась, чуть не упала, остановилась и обернулась к нему. — Тимур Романович, вы что, обсуждаете с ребенком такое… такие… эти вопросы? Вы что, с ума сошли?! И после этого еще хотите Любочку забрать!

— Чего это я обсуждаю? Ничего я не обсуждаю! — испугался Полинин брат. — Это она сама сказала! Потому что больше всего хочет, чтобы я на тебе женился! Она от тебя совершенно без ума… Она тебя любит, как… я не знаю… она так только тетю Варю любила! Обсуждаю! Да я сам обалдел, когда она сказала!.. Ты думаешь, она понимает, о чем речь идет? В том-то и дело, что сроду я с ней эти вопросы не обсуждал. Я… боюсь. Не знаю, как надо. Вот она все из художественной литературы и… Но ты не думай, что попало она не читает. Я специально только классику собирал, а то мало ли что… Обсуждаю! Такие вопросы с девочкой только женщина может обсуждать, что ж я, не понимаю, что ли… А кому я могу доверить? Не Инночке же, правда? А тетя Варя умерла.

Наталья обиделась. Говорил-то он все правильно, не похоже было, чтобы врал или хитрил… Но у нее возникло такое ощущение, что Полинин брат просто нашел еще один способ, чтобы оказывать на нее давление. Сочувствие пытается вызвать. На жалость бьет. Стандартные мужские приемы. Но с Полиной она все-таки поговорит, а то вон какой мусор у девочки в голове. Соблазнить! Это какую же классику она читает?

— А помнишь, как Пулька тебя раздевать кинулась? — вдруг спросил Полинин брат и потихоньку засмеялся. — Ну, тогда, при знакомстве, когда ты меня чуть не пристрелила! Она шрамы твои хотела мне показать. Она твоими шрамами так гордится! Прямо как будто сама их в героическом сражении заработала. Она вообще тобой гордится. И на самом деле любит. Даже на стене под твоим адресом написала: «Любовь!» Большими буквами. Можешь себе представить, как я сначала испугался? И что это, думаю, за любовь у нее здесь такая?

— Любовь — это Любочка, — сказала Наталья, удивляясь, что такая очевидная вещь до сих пор до него не дошла. — Какая здесь еще может быть Любовь? Мы с Полиной из-за Любочки и познакомились. Она по телевизору как первый раз увидела — так сразу нас и нашла. Потом подружек привела. Потом Анину маму. Они все нам очень помогали.

— Вот видишь! — обрадовался Полинин брат. — И Любочку тоже Пулька любит!