Весна уже почти перетекла в лето, когда Семен решил, что пора: сколько, как говорится, водки ни пей, а драться все равно надо. И поставил в известность об этом руководство племени. Руководство обрадовалось, поскольку любило развлечения.

Впрочем, развлечения любили все, так что вокруг Костра Совета народ начал кучковаться с раннего утра. Никакого общего сбора, конечно, никто не объявлял, но у большинства охотников в этот день почему-то нашлись срочные дела в поселке, а те, которые на охоту все-таки вышли, быстренько и вернулись, волоча на копьях невыпотрошенную тушу небольшого оленя. Они ее даже не донесли до места разделки, а свалили посреди «зрительного зала», торопясь занять удобные места. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, Медведь отменил тренировку и разрешил подросткам присутствовать. Чувствительная к настроениям людей мамонтиха Варя тоже пришла и бродила вокруг, принимая хоботом подачки от людей и бесцеремонно роняя комья помета. Старейшинам это не понравилось, и они решили, что она еще слишком мала для знакомства с новой человеческой магией — ей, наверное, вредно. Мамонтиху удалили, что сильно опечалило малышню — они рассчитывали наблюдать происходящее с ее спины, поскольку на плечах у Эрека могут поместиться только двое.

Готовился Семен вдумчиво и тщательно. Вот только помыться и одежду почистить забыл…

— Хорош! — восхитился Медведь.

— Красавец! — поддержал его Кижуч. — Сразу видно: наколдовался человек так, что дальше некуда.

— Рубаху тебе новую надо, — посочувствовал вождь. — Надо будет бабам сказать, чтоб сшили.

Полного представления о своей внешности Семен составить, конечно, не мог — зеркал в этом мире не было, а отражение в луже толком не рассмотришь. По его представлениям значительная часть растительности на его лице была опалена, а кожа, скорее всего, была такой же, как на руках, то есть черной.

— Скажи, скажи, — поддакнул вождю Медведь. — Пусть шьют. Его-то Ветке этим заниматься некогда — она в мужика решила превратиться.

— Да уж! — согласился Кижуч. — Скоро, наверное, в твоей команде будет пополнение: хьюгг есть, пангир есть, только парочки баб не хватает!

— А что, — ухмыльнулся Медведь. — Я приму — пусть телесами потрясут! Представляешь: нападут на нас, скажем, охотники за головами… Они, значит, нападают, а мы на них выпускаем ударный отряд баб. Они ка-ак завизжат!

— Кто, охотники?

— Бабы, конечно. Завизжат — и давай их титьками мутузить!

— Страшное дело! — признал Кижуч. — И опасное — как бы нам самим не досталось. Что-то на это вождь скажет?

— Ну, что… — замялся под взглядами старейшин Бизон. — Воинов у нас мало совсем… Если война… Опасно, конечно… Но моя Нгула хочет… И Тарга… Только они бегать еще не научились. Зато, когда поссорятся, дерутся здорово — смотреть приятно! Так что, наверное, нужно попробовать.

— Что он говорит?! — вскинулся Медведь — Шуток не понимает?!

— Сам виноват, — пожал плечами Кижуч. — Теперь ты никуда не денешься.

Толпа вокруг слушала, затаив дыхание, — начало спектакля было многообещающим.

— Это все из-за Ветки! — буркнул Медведь. — Пригрели волчицу!

— Вообще-то, она из рода Тигра, — поправил Кижуч. — Тигрица, значит.