См. также [Алявдин 1929]. В [Бычков 1929:33] отмечено, что в 1926-1927 годах мужчины составляли 11% от всех, признанные Московским губсудом виновными в физическом совершении детоубийства. Бычков также подчеркивает, что в ряде дел фигурировали мужчины, которые толкали своих беременных подруг на это преступление.
295
О том, какой был вынесен приговор, Браиловский не пишет.
296
О советском Семейном кодексе и спорах по поводу его положений см. [Goldman 1993]. Укрепление семьи далеко не обязательно предполагало возврат к дореволюционным представлениям, упор делался на нужды и приоритеты советского государства. См. [Hoffman 2003: 88-117].
297
Инструктивное письмо УКК Верховного Суда РСФСР № 1 // Судебная практика РСФСР, 1928. № 3. С. 5. Такие случаи подпадали под статью 158 часть 2, по которой родителей, оставивших детей без материальной поддержки, можно было приговорить к тюремному заключению до полугода или к штрафу до 300 рублей.
298
Лишь 2,2% женщин получали за детоубийство сроки больше двух лет.
299
Отец получил тюремный срок в три года.
300
В. была осуждена на два года условно.
301
К. утверждала, что беременность стала результатом изнасилования, которое она из стыда скрывала, и что во время и после родов она действовала бессознательно. Ее приговорили к трем годам условно.
302
М. была приговорена к двухлетнему тюремному заключению.
303
В [Шмидт 1928: 8] указано, что 78,4% детоубийц удушали своих детей, 13% — топили, 4% — травили, 4,6% — морили голодом. В [Маньковский 1928:254] приведена сходная разбивка по методам детоубийства. См. также [Бычков 1929: 23]. Статистика начиная с 1924 года указывает, что в Московской области 22,4% детоубийц прибегали к удушению руками, а вот в самой Москве — только 2,6%. В городе чаще использовались другое (не указанные) формы асфиксии [Учеватов 1924: 58].
304