Про Юду он вспоминает, когда его голос раздается откуда-то слева:

— Надо же. Больше эти чертовы оттиски никому не достанутся, — хрипит он с нескрываемым одобрением в голосе.

Кирихара оборачивается на него, оборачивается на столб дыма, поднимающийся все выше в воздух, оборачивается снова на него, снова — на дым. На дым, в котором только что… он готов поклясться: в воздухе чувствуется запах паленого костюма за полторы тысячи долларов.

Кажется, они с Юдой в этой ситуации обращают внимание на совершенно разные вещи.

Кирихара его слова никак не комментирует: открывает рот, но тут же замечает бегущего к ним Гему.

— Кэп, мы схватили Девантору в другом ангаре! — заявляет он с расстояния метров в семь — громко, перекрикивая треск пламени, пожирающего остов самолета. — А здесь… Басир был внутри?

Вместо того чтобы ответить, Юда выдает протяжное драматичное кряхтение, и тогда Гема заметно ускоряется.

— Кэп!

— Я, пожалуй, откланяюсь. — Кирихара поднимается, отряхивая колени и плотно перехватывая ручку аптечки. — Гема, вы не знаете, где Эйдан Рид?

Гема, уже занятый Юдой, отвечает не оборачиваясь:

— Столкнул Девантору с крыши, — звучит очень похоже на него, — а затем мы потеряли его из виду.

Кирихара молча кивает и почти бегом направляется к выходу из ангара.

— В будущем… — говорит Юда ему в спину, — держись подальше от моей страны, Эллиот Кирихара.

— Сделаю все возможное, — с искренностью, которую трудно подделать, обещает тот.

Взорвавшийся самолет проредил дерущихся, оставил всех в непонятках и объявил начало антракта: видимо, стороны пытались быстро сообразить, кто взорвался, кто взорвал и есть ли у них теперь причина воевать друг с другом. Тем не менее перестрелка вяло продолжается.

Ему нужно пробраться через россыпь машин и перестреливающихся людей — обратно, к главному зданию. К Риду. Может быть, в этот раз у них все получится. Никто никого не бросит, никто никого не предаст, никто ни в кого не пальнет. Кирихара даже согласен простить то, что его спихнули с крыши и целых две секунды он думал, что разобьется, — пока под ним не оказался спасительный батут.

На арену — то есть летное поле — постепенно начинают подтягиваться и остальные участники джакартского саммита: Кирихара видит мотоциклы (черт, только не Арктика), «Тиморы» (черт, только не китайцы). В глаза бросается миниатюрная черная машинка; такие используют в маленьких аэропортах для перевозки багажа, но сейчас, на расстоянии и без прицепа, она кажется настолько крохотной, что может поместиться на ладони. Проходит всего секунд десять, а она все едет, не меняя траектории. Это рождает в груди Кирихары странное предчувствие. Больше всего его смущает даже не то, как комично выглядит этот транспорт из набора «Барби: все профессии» на фоне пальбы на взлетной полосе. Отнюдь. Проведя в голове быстрые геометрические расчеты, Кирихара понимает, что да, больше всего его смущает другое.

Больше всего его смущает то, что машинка на полной скорости несется прямо к нему.

Давным-давно, еще в академии, Кирихара пробегал стометровку за восемнадцать секунд и был предпоследним у себя в потоке. Видел бы тренер по физподготовке его сейчас! О, сейчас он стартует так, что дал бы прикурить Усэйну Болту — на бегу.

Финишной черты впереди все не видно. Взлетная полоса — гладкая, блестящая и ровная, но Кирихара высоко поднимает колени, чтобы не споткнуться. К оркестру огнестрельных инструментов, надрывающемуся вблизи ангаров, добавляется подспудный, едва уловимый шелест колес. Какой там был план? Забрать оттиски и переждать? Глядя через плечо, Кирихара думает, что если Рид выжидает за углом, чтобы эффектно появиться, то вот самое время это сделать!