Девантора, глядя на его изменившееся от раздражения лицо, довольно тянет:

— Один…

И начинает стрелять. Ну как же без этого. Ну конечно!

У Деванторы — полуавтоматика, и поэтому Риду приходится танцевать на раскаленной крыше, уворачиваясь от пуль. У него самого — две обоймы в кармане, но в этом нет никакого смысла, пока Девантора буйствует: ни остановиться, ни прицелиться.

— Двадцать…

То, как Девантора стреляет ему под ноги, говорит только об одном: прежде чем его убить, он намерен вдоволь поиздеваться. Отыграться за все, что Рид ему сделал. Рид, кстати, вообще ничего не делал конкретно Деванторе — ну, может, только немного его искупал, — но сейчас это будет звучать как жалкое оправдание.

Рид оправдываться не любил.

— Тридцать семь, Эйдан!

Да, да, ты умеешь считать, это мы поняли, заткнись!

Между ними — метров пятнадцать, вокруг — голая, залитая солнцем крыша. Можно прыгнуть вниз, вслед за Кирихарой, но это значит привести Девантору туда, где ему нужно быть меньше всего: к оттискам. Нет, не вариант.

Рид бросается за перекрытие, пытаясь уйти от пуль хотя бы на мгновение и подумать. Удивительно, но у него даже выходит: стрельба затихает. К добру ли?

Ладно, он может продолжать держать дистанцию, пока у Деванторы не закончатся патроны, может попробовать перевести все в рукопашную, может…

— Сорок пять. Приветики!

Удар приклада обрушивается справа. Хватаясь за челюсть, Рид пытается отстреливаться, но Девантора бьет еще раз и еще, пока Рид, спотыкаясь, не валится с ног… и не выпускает при падении оружие из рук.

— Пятьдесят шесть!

Пистолет Рида отлетает по направлению к краю крыши. Девантора и Рид следят за его движением: два метра, полтора, метр… полметра… «Иисус, обещаю, — думает Рид, — если ты…»

Но после недавнего вранья Иисус больше ему не верит: пистолет падает с крыши и пропадает из поля зрения.

Рид поворачивает голову и смотрит на Девантору. Тот разводит руками, мол, я же говорил, и скалится:

— Шестьдесят.

Свое имя Бамбанг получил от деда. По родительскому плану вместе с именем он должен был унаследовать от деда еще и ловкость, прозорливый ум, поразительную меткость и два метра роста, но сам Бамбанг решил одним Бамбангом и ограничиться. Генетика сказала «нет» — и Бамбанг вырос болезненным мальчиком. После болезненного мальчика он успел побывать еще болезненным пацаном и болезненным молодым человеком, чтобы в итоге стать просто не особо впечатляющим мужчиной.