Но, несмотря на все это, у не особо впечатляющего Бамбанга была мечта.

Мечта. А еще немного усердия. Не особо впечатляющий Бамбанг надеялся, что именно усердие позволит ему когда-нибудь стать таким же отпетым бандитом, как любимый дедушка. Мечты у Бамбанга были абстрактные и не очень благородные.

Помимо очевидного отсутствия добродетелей, не особо впечатляющий Бамбанг мог похвастаться еще и неочевидным наличием добродетелей. К усердию можно было приплюсовать верность, послушание и неукоснительное выполнение должностных обязанностей.

Вот в чем, а в его беспрекословной верности пак Ольберих Басир не сомневался. А еще — в умении быстро бегать.

Поэтому, когда пак Басир хватает его за запястье шершавой и кряжистой рукой, Бамбанг знает, к чему все идет. Подонки из «Аль-Шамеда» наступают им на пятки, подонки, в которых Бамбанг узнает шайку Лукмана, появляются из-за угла, и простая миссия «доставить пака Басира и оттиски на самолет даже ценой своей никчемной жизни», которую ему вбили в голову, становится очень непростой.

— В самолет. Быстро. Чтобы через три минуты все было готово, — пак Басир сверкает дикими глазами, до боли сжимая его руку. В следующий момент Бамбанг слышит металлический щелчок — и оказывается, что теперь он прикован к чемодану с оттисками наручниками.

Бамбанг не собирается разочаровывать пака Басира. Все, кто его разочаровывают, обычно долго не живут.

Рядом вырастает Титра — такой же верный и усердный, как и не особо впечатляющий Бамбанг. От Бамбанга он отличается только неумением так же быстро бегать, но при этом — умением управлять самолетами. В криминал Титра приходит из гражданской авиации, и пилотировать самолет до острова должен именно он.

— Так точно, пак Басир! — рявкает Бамбанг с ощущением Важности Момента.

— Быстрее, сукины дети!

Они с Титрой вырываются вперед. Кольцо, охраняющее пака Басира, бежит тоже, но великий криминальный гений, увы, не спасает от артрита.

Бамбанг мчится, вцепившись в ручку чемодана так, что завтра в каждом пальце его правой руки будет крепатура. Рядом перебирает ногами взмокший Титра, бликующий лысиной.

Но «ценой своей жизни» — это не метафора, и перебирает ногами Титра недолго: на половине пути к ангару он падает навзничь с предсмертным хрипом. Бамбанг краем глаза успевает увидеть его раскуроченную выстрелом грудь. Этот выстрел предназначался ему, ведь это ему пак Басир доверил миссию сохранить оттиски. Не особо впечатляющий Бамбанг каждой клеткой своего верного делу тела чувствует, как дедушка смотрит на него с небес. Дедушка наверняка сказал бы: «Внучок, оставь-ка ты этого ублюдка умирать, Ахмед тоже умеет пилотировать самолеты». Со спокойным сердцем Бамбанг бежит дальше.

Возможно, именно не особо впечатляющие люди в конце концов и добиваются успеха — и это его шанс, потому что он смог. Буря перестрелки остается за воротами ангара.

Бамбанг взлетает по опущенному трапу. Груз оказывается в сохранности.

А возможно, не особо впечатляющим людям больше стоит думать о проверке салонов самолетов, в которые они вбегают, а не об ореоле славы, в котором они будут сиять.

Последнее, что не особо впечатляющий Бамбанг видит, — это приклад снайперской винтовки, на впечатляющей скорости летящий ему в лицо.

Рид нечасто чувствует себя жертвой, загнанной в угол, — обычно это все-таки более здоровые, равноправные отношения людей, которые хотят друг друга прикончить. Но в случае с Деванторой слово «здоровый» не должно употребляться даже близко, и конкретно сейчас равноправием тут и не пахнет.

Рида гоняют по крыше, ожидая, когда он выдохнется. Для Деванторы даже оттиски сейчас отходят на второй план: он полностью сосредоточен на получении удовольствия от того, как Рид ползает и катается, пытаясь избегать игривых пуль, пробивающих крышу. К краям крыши он теперь его не подпускает, понимая, что Рид спрыгнет при первой же возможности, даже если это грозит перспективой что-нибудь себе сломать.

— Знаешь, Сурья мне сказал, что чуть не грохнул тебя на фабрике, — смеется Девантора, пуская очередь прямо у ног Рида. — И я дал ему по лицу. Как он смеет! Я хотел убить тебя лично!