— Ась? — ощущая себя последней дурочкой, глупо заморгала я.

Мама закусила губу.

— Ты должна меня понять. Я не могла рассказать ему тогда. Тебе было всего пятнадцать! Еще десять лет до того момента, как ты обретешь право выбора…

— Право выбора у меня было всегда! — не согласилась я.

— Право — может быть. А вот выбора не было, — строже добавила мама. — Скажи честно, Дарина, ты желала себе такой жизни, какой она была у меня, твоей бабушки или прабабушки? Или ты мечтала через смерть попасть к отцу, отказавшись от Велеса и Липы? От твоих друзей из деревни?

— Нет… — вынуждена я была покачать головой, так как врать не хотела. — Но… хотела ты того или нет, последние семь лет мне было тяжело. Очень, — призналась я. — Твой неожиданный уход был очень болезненным. Я чувствовала себя одинокой, преданной, обиженной. Ты ушла так внезапно, оставив меня с проблемами, к которым я была не готова. Ты пыталась меня защитить, но по факту вышло, что я оказалась неподготовленной. Так же, как ты, после смерти бабули Дуни. И то… что ты оставила тот листок с ритуалом призыва, говорит лишь о том, что у тебя даже тогда были подозрения об опасности, которая никуда не денется с твоей жертвой.

— Да, я знала, что опасность существует. От Огнедара я избавилась, но знала, что зло на нем одном не ограничивается. Бывают и другие. Единственное, что меня грело, это то, что я оставляла тебя с уже поникшим источником. Его энергии было недостаточно, чтобы привлечь какого-то стороннего чернокнижника. Если не знать, где искать, тебя бы никто не определил.

— Но нашли, — вздохнула я, подводя историю к самому неприятному моменту. Но теперь с плохими новостями собиралась выступать уже я.

— Верно! — устало спрятала мама лицо в своих ладонях. — Когда твой первый вызов закончился провалом для демона, и Нималлар понял, в чем дело и что это за «ведунья» такая находчивая, он объяснил мне, в какой ты опасности.

— Так просто?

— Нет, конечно, он половину дворца в бешенстве разнес. Только после этого нам удалось поговорить, — с досадой призналась мама, выразительно цыкнув. — Когда он начал выражаться членораздельно и частично цензурно, тогда-то Нималлар и предложил заманить тебя во Мрак уже проверенным методом. Мы надеялись заполучить твою душу прежде, чем до тебя доберется чернокнижник или приспешник врагов Владыки. Маля… Нималлар выбирал лучших из лучших искусителей, но ты не поддавалась, — поделилась мама, пока я с тоской вспоминала лучших из лучших, которые не знали даже как полы мыть. Тоже мне, искусители! В чем искушение? В обещаниях? Чушь! А вот в том, чтобы дать поспать подольше поутру, проснуться от запаха готового завтрака, в чистой и убранной горнице — вот тут я понимаю — искушение. Пожалуй, попадись мне хоть один такой искуситель, глядишь, и не устояла бы…

Вдруг вспомнился Володька, который в компании Липы пытался приготовить мне кашу, блины и едва не спалил дом. Который, кстати, предварительно прибрал. Сам.

Так, не о том сейчас!

— Рассказать им правду о тебе мы также не могли. Время шло, но, несмотря на стабильные призывы, ты не поддавалась…

— Велес с Липой неплохо справлялись с твоим наказом беречь меня до двадцати пяти от любых соблазнов, — невесело улыбнулась я, вздохнув.

— Я в них не сомневалась… Жаль, что весточку им передать не могла, — повторив мой вздох, согласилась мама, грустно скривив губы. — Честно сказать, я уже, было, смирилась. Чуть больше двух лет оставалось до твоего ведьминского совершеннолетия. Еще немного и ты перестала бы представлять интерес хотя бы для чернокнижников. И тогда могла бы решать, хочешь ли перебраться во Мрак. При удачном стечении обстоятельств, ты могла бы прожить целую человеческую жизнь, а после мирной смерти в старости, оказалась бы здесь — с нами.

— Отсутствие сил бы не помешало?

— Ты бы прекратила иметь магические силы. Но часть тебя всегда принадлежала, и будет принадлежать Мраку.

— Не легче тогда было бы просто подождать? Умерла бы не так, так иначе… — безразлично пожала я плечами.

— Увы, но во Мраке живым — не место. Только душам. А твоей душе угрожал чернокнижник. Если бы он иссушил твой источник, ты лишилась бы и души. И тогда… — вздохнула мама и всхлипнула, сдерживая слезы. — Прости, просто я так устала жить в постоянном страхе, что вновь не успею, совершу ошибку и не уберегу… Не верится, что ты здесь — живая и здоровая. Я так мечтала об этом моменте. Но опять все испортила…