Рядом зашевелился профессор Милорадович. Не долго думая, Веселин откинулся на сидение, замер и глубоко задышал. Поди сам пойми, зачем да почему ему вздумалось притворяться. Может, дело в стеснении? В нежелании признать, что ничегошеньки не понимаешь? А то проснётся профессор и спросит: «Что случилось, коллега?». А несчастному Панайотову останется мямлить, что он и сам ничего в толк не возьмёт.

Веселин закрыл глаза, но не уши. Обрывки разговора долетали коротюсенькие, но — хоть что-то. Пару раз послышался глагол «пропустить». Так вот о чём речь! Кто-то пытается задержать колонну на блок-посту. А Нефёдов и думать не хочет прорываться с боем.

И всё же: что это за люди окружили БТР и ведут переговоры с капитаном, пока солдаты как ни в чём ни бывало молча сидят рядом на броне? По заверениям полковника Снегова, не должно быть здесь людей. Мёртвая зона аж до поселений мутантов. Официально запрещённая территория.

Но если в этой запретной зоне какие-то неизвестные остановили колонну бронемашин… Неизвестные?

Блеснула догадка. Охотники за мутантами — вот они кто! «Мьютхантеры», о возрождении которых в России давно предупреждала западноевропейская разведка. Сами русские в них предпочитали не верить — и вот, пожалуйста!

Полезно вовремя вспомнить ключевое слово. Миг — и у Веселина Панайотова сложилась картина в целом. Ну конечно: БТР остановился неподалёку от их замаскированного блок-поста «мьютхантеров». В бой солдаты не вступают, потому что людей у неприятеля много. С такими встречными держи ухо востро: ведь они — что твои бандиты. Н-да… По правде говоря, именно Охотников, а не каких-то там бешеных вепрей опасался пан Кшиштоф, когда старался заручился поддержкой военных.

Только военные не больно-то поддерживают пана Кшиштофа. Скорее уж «мьютхантеров», чем его. Да он и сам виноват — заносчив.

Снаружи донёсся глагол «разгружаем». От Нефёдова, между прочим. И сказано то — своим подчинённым. Что разгружаем? Откуда?

Ответ не замедлил проявиться. Веселин невольно приоткрыл глаза — и не поверил увиденному. Широко распахнулись створки заднего грузового люка, а дальше — стала будто сама собой уменьшаться гора стоящих перед люком зелёных продолговатых ящиков с логотипом «Арсенал МЧС».

Ай да Нефёдов! Отважный герой-победитель жуткого вепря… Тьфу!

Значит, непонятная остановка служила капитану для незаконной торговли. И совершенно беззастенчивой: практически под носом у международной этнографической экспедиции. Невиданная наглость! Впрочем, раз Нефёдов не прячется — вряд ли это «бизнес» самого капитана. Армейская верхушка. Вся гниль оттуда.

Даже не удосужились замаскировать свои товары. Известно, что военные держат в подобных ящиках. Оружие. Патроны. Амуницию…. Это что же такое делается?

— Я вижу, вы проснулись, коллега? — подал голос Милорадович, и Веселин вздрогнул.

— Да, я уже не сплю, — сказал он более-менее твёрдо, — и вижу вот это! — его кивок пришёлся на Шутова и Зверева, которые как раз утаскивали в тёмную ночь самый длинный из зелёных ящиков (с гранатамётами?).

— И? — лаконично спросил Милорадович.

— И то, что я вижу, меня пугает.

— И то, что я вижу, меня пугает, — сказал Веселин Панайотов. Да, именно так и сказал. Прозвучало не то, чтобы фальшиво — но с чрезмерным моральным пафосом. Так впору со сцены провозглашать, потрясая своей искренностью первые ряды. А для ночного разговора полушёпотом — явный перебор искренности. Ведь полушёпот значит, что вся откровенность предназначена одному старому Ратко. И никому из тех, кого Панайотов якобы обличает.

— И давно? — поинтересовался Ратко.

— Что давно?

— Давно ли пугает? — Милорадович позволил себе озорно усмехнуться, дразня болгарина. Тот сразу смешался.