А дальше шли послабления. Во-первых, работать на мутантов обитателям особого барака не приходилось. Во-вторых, за их речами никто уже не следил (сильнее-то не накажешь, кроме как ускорением смерти) — а значит, здесь не было «стукачей». В-третьих, и надзиратели в этом бараке появляться опасались: очень даже могли обратно не выйти.

Итого, послаблений больше. Милорадовича это порадовало.

Ратко свёл знакомство с товарищами по несчастью. Убедился, что почти все они — ополченцы из Заслона. И каждый из них появился здесь недавно. «Старожилы» провели здесь от силы пару недель, остальные меньше. Многолетних узников, как в бараке овощеводов, не могло быть в принципе, ведь тут вообще не кормили.

Интересно, почему не кормят, подумал Ратко, может, пытаются приучить к людоедству? Вероятнее, впрочем — не кормили, поскольку не особенно интересовались их судьбой. Или — сочетание обеих причин.

А ещё в этом «особо строгом» бараке открыто обсуждался план побега. В среде «овощеводов» о таком и заикнуться бы никто не помел, зато тут — в порядке вещей. И ведь речь шла не о каком-то побеге «втихаря». Заключённые в полный голос, не стесняясь, говорили о восстании.

Ясное дело, главное препятствие для побега — вышка с пулемётом. Вот если бы как-то пулемётчика вырубить… Но как бы такое провернуть? До такой высоты и камень толком не добросишь. Вот если бы где-то достать надёжную рогатку!..

Особенно много в бараке оказалось тех Ребят-из-Заслона, которые недавно воевали под началом атамана Виссарионыча. Попали сюда по глупости, чувствовали сильную досаду. Они-то и усердствовали в поиске способов подавить пулемётный огонь с вышки.

Что любопытно: только заговорили про рогатки, а какой-то умелец уже сотворил пару экземпляров. Туповатые мутанты при захвате спешили, обыскали людей плохо — вот и нашлись вполне пристойные тугие ремни, способные забросить камень высоко вверх. А с деревом для самой рогатины проблем не случилось. Пусть в бараке особого режима не держали деревянных нар, но перекрытия-то оставались.

А камни к рогаткам? Тоже не вопрос. В одном из торцов барака, под самой крышей, Ребята-из-Заслона принялись разбирать стену. О том, где именно разбирать, долго не раздумывали. Нашли, где полегче. Главное, кровля-то там протекала, вот и кирпичи в стене держались кое-как.

От скорости перехода от слов к делу у Милорадовича немного захватывало дух. Всё казалось: чего-то заключённые не учли. Какие-то подвохи мутанты наверняка оставили, не говоря уже о том, что выходить с рогатками против мутантов, которых только очередями и скосишь — чистое самоубийство. А всё же Ребята-из-Заслона работали с таким энтузиазмом, что расхолаживать их казалось несомненным грехом. Грехом уныния.

Тем более — времени на раздумья, в общем-то не было. Заключённых здесь не кормили, только позволяли пить воду. Если повременить с действиями, можно и не вписаться в рамки отведенной тебе жизни.

Глядя, как слаженно действуют товарищи: те кирпичи вынимают, эти носят, третьи — особо квалифицированные — рогатки крутят, Ратко подумал, что от профессора этнолингвистики в этом бараке, кажется, проку меньше всего. В мире овощеводства ему ещё удавалось служить ориентиром для слабых духом. Здесь же и ориентиры у людей пожёстче, да и к действительности они ближе.

— Это вы, что ль, профессор по мутантскому фольклору? — неожиданно спросил у Милорадовича какой-то старик. Может, ровесник, а то и постарше будет. Седые волосы всклокочены, вид как у бомжа, но глаза умные.

— Нет у мутантов никакого фольклора, — прямо сказал Ратко, — но я по нему и правда профессор. С кем имею честь?

— Меня здесь зовут Виссарионычем, — представился старик, — хотя отчество моё другое. Просто зовут Иосифом, — он весело подмигнул.

— Так вы тут главный, — догадался Милорадович.

— Ну, как бы да, — признал старик, — и раз я главный, у меня к вам есть небольшая просьба. Для вас — сущая безделица, но нам важно.

Ратко приготовился слушать.

— Хорошо бы, чтобы вы послушали наши сказки, песни и предания, — произнёс Виссарионыч нечто совсем неожиданное, — у нас-то, в Заслоне, есть много сказителей. Надеюсь, справитесь?

— Без сомнения, — отозвался Милорадович, — только скрытая суть вопроса от меня ускользает. Зачем? Зачем это делать именно сейчас? Я понимаю, что не все выживут, но всё же…