— Я тоже там вчера… гулял, — в тон Айзексу ответил Скримджер. — Чертов клуб откроется только через год. Мы были там в будущем, — со вздохом сказал он и положил руку на колено аврору.

По лицу Айзекса словно пробежал солнечный луч.

— А может, нам не нужен клуб? — тихо спросил он.

— Я думаю открыть свой собственный, — авторитетным тоном сообщил министр.

— Но это будет не скоро, — протянул аврор.

— Кто знает, — улыбнулся Скримджер. — Потанцуем?

— Потанцуем, — обрадовался Айзекс.

Рядом с ними кружились в танце Билл и Долорес.

— Билли, милый, прости, что я потребовала вышвырнуть того петуха, — прошептала Амбридж. — Я просто ревновала тебя к его грудям, — созналась она.

— Куда ему до твоих сладких сисек, — промурлыкал Билл. — Моя драгоценная пышечка.

— Мой нежный воришка, — ласково шепнула Долорес.

Драко и Гилдерой со вкусом целовались в углу под портретом Годрика Гриффиндора. На лице Годрика изобразилась откровенная зависть. К счастью, муки Основателя были не долгими. Салазар, Ровена и Хельга налетели на него, сбили с ног и с хохотом уволокли куда-то за раму картины. На холсте промелькнула его босая нога, полетели какие-то тряпки цветов факультета, и, наконец, все стихло, и только в центре картины осталась кучка сброшенной впопыхах одежды.

В противоположном углу зала неотразимый Том Риддл в мантии крестоносца пил поцелуи ненасытной Беллатрисы.

— Укуси меня, мой Лорд, — простонала Белла, обвиваясь вокруг возлюбленного.

— Гэндальф запретил проливать кровь, — сказал Риддл, пробираясь длинными пальцами под тунику Беллы и незаметно крутя ведьме сосок. — Кровопускание отложим на завтра, дорогая.

— Даже твои глаза поменяли цвет, — удивленно прошептала Белла, всматриваясь в карие глаза Лорда.

Музыка сменилась на более молодежную, и Гэндальф, не выпуская руки Аберфорта, пробрался к Альбусу через толпу танцующих.

— Я еще с тобой не здоровался, милый мой, — сказал Гэндальф. Альбус пожал ему руку, ожидая встретить суровость в глазах волшебника. Суровости не было и в помине, а когда директор выпустил руку Гэндальфа, то с удивлением обнаружил в своей ладони птичье яйцо.

— Яйцо феникса, — сказал маг. — Пусть все доброе, что когда-то было в твоем сердце, Альбус, возродится из пепла. Я в тебя верю, — улыбнулся он.

Директор открыл было рот для благодарности, но смеющийся Геллерт Гриндевальд налетел на него и бурно закружил в каком-то диком пируэте, увлекая в гущу танцующих.