Самым сложным во всем этом были занятия с группой Мирека. Нет, он ничем не выдавал своего особого к ней отношения, вел себя как образцовый студент, но как же тяжело было видеть его, слышать его голос — и не сметь прикоснуться, не сметь посмотреть в открытую…

Однажды Мирек прямо на уроке сдал ей домашнее задание, где на половине листа было деловое письмо, а на другой — описание всего того, что он сделал бы сейчас с Ларой, будь они тут одни. Огромных трудов стоило сохранять невозмутимое выражение лица, когда она это прочла.

— Очень хорошо, Мирослав, — спокойно сказала Лара, хотя внутри у нее полыхал такой пожар, что терпеть было почти невозможно. — Я заметила пару ошибок, подойдите сюда — я вам покажу.

Мирек лениво поднялся из-за парты, проследовал к учительскому столу и послушно склонился над своей работой, где Лара обвела красной пастой несколько особо понравившихся мест.

— Вот здесь все правильно, — сказала она с легкой хрипотцой в голосе, но тут же откашлялась и продолжила уже обычным тоном. — А вот тут поправьте…

И дописала еще одно предложение. Мирек прочел его и тяжело сглотнул. Кадык на смуглой сильной шее вздрогнул.

— С-спасибо, — с трудом проговорил он, — я исправлю.

И забрал работу обратно.

Лара незаметно любовалась им, подмечая и напрягшиеся мышцы спины, и руки, которые он сунул в карманы, явно пытаясь скрыть что-то в районе штанов. Ничего, справится. А нечего было её провоцировать! Хорошо еще, что сегодня пятница — терпеть осталось недолго.

Каждую субботу они встречались на вокзале и куда-нибудь уезжали. Если были деньги, бронировали квартиру или номер в гостинице и проводили выходные, в буквальном смысле слова не вылезая из кровати. Если денег хватало только на билет и еду, ехали без ночевки и просто гуляли весь день по городу, целуясь в по-зимнему пустынных парках и отогреваясь в крохотных кофейнях. Был даже опыт экстремального секса где-то в заброшенной беседке на окраине Пардубиц.

Вспоминать об этом было волнительно и даже приятно, но повторять Лара отказалась наотрез. Слишком страшно было, что их кто-нибудь застукает.

И вот пришел март! Хотя весна у чехов официально начиналась с двадцатого числа, Лара уже первого марта ощутила, как поменялся воздух — стал свежим, влажным, весенним. Солнце будто кто-то включил: оно жарило на полную мощность, прибавляя к официально заявленным пяти градусам тепла еще минимум десяточку, так что все студенты шли на учебу в футболках и радостно жмурились от ярких солнечных лучей. Прошла неделя, и сухие кусты, которые росли вдоль асфальтовых дорожек, вдруг покрылись яркими желтыми цветами, сразу став похожими на пушистые золотистые шарики. Казалось, что вся Прага расцвечена этими желтыми всполохами!

— Что это за кусты? — спросила в субботу Лара у Мирека, когда они ехали в Оломоуц. В этот раз деньги были, они заказали номер в гостинице и уже предвкушали много-много классного секса. Настроение у обоих было великолепное!

— На русском не знаю, на чешском называются zlatý déšť.

— Золотой дождь? — расхохоталась Лара. — Серьезно?

— А что смешного? Красивое название, — не понял Мирек.

— Ты не знаешь, что на русском называют «золотым дождем»? — хихикнула Лара и, когда он отрицательно качнул головой, прошептала ему на ухо.

— Фу!

— А что такого? Я думала, что ты открыт для экспериментов, — с трудом сохраняя серьезное выражение лица, проговорила Лара. Она была жутко довольна тем, что ей впервые в жизни удалось его смутить.

— Нет! — на его лице была такая паника, что она, не удержавшись, расхохоталась.