— Кстати, — вдруг вспомнил я, — вы же знаете, что она лично подменяла документы?

Никита Александрович еще сильнее погрустнел и шумно выдохнул.

— Ваше высочество, — начал он, — я сам узнал это недавно от Сергея Давыдовича. Она ради меня старалась. Лечение от моей болезни шибко дорогое. Но сейчас, я готов принять от вас любое наказание. Но пожалуйста, не держите на нее зла!

Я и не держал, но, как говорится, осадок остался.

— Думаю, ей лучше всего сейчас побыть с семьей, вы правы. Сумма, которую она скрыла, не такая большая, но общий вред, все же существенен. Она будет числиться среди сотрудников, но я буду удерживать из ее зарплаты двадцать пять процентов, пока ее долг не закроется.

— Может, тридцать процентов?

— Почему вы это предлагаете? — удивился я.

— Да больно дерзкая она у меня. Я бы и больше предложил, да внук же!

— Понимаю. Пусть будет тридцать процентов. Быстрее вернется. Но передайте ей, что подобного я больше не потерплю.

Никита Александрович нахмурил брови, но в глазах мелькнула радость.

Попрощавшись с ними, я поднялся на пригорок и с хозяйским видом осмотрел винодельню.

Рабочие копошились, заканчивая укладку дороги и ремонт стен. Новые сотрудники слушали указания Сергея, а грузчики закатывали новую бочку в подвал.

Одно меня только сильно смущало. За последние два дня я ни разу не видел Субботина. Почему-то внутри меня зрело странное беспокойство за друга. Никогда не было такого, чтобы он так пропадал.

— И куда же ты делся, Лерчик?