Книги
Познание смыслов. Избранные беседы
Ответ очень простой. Например, до какого-то момента колонии давали больше, чем брали. Допустим, Французская Африка помогла Франции стать великой державой. За счёт ограбления, вывоза естественных ресурсов Франция поднялась. И жизнь людей, которые там существовали, была гораздо меньше, чем та руда или те бананы и кокосовые орехи, которые вывозились. Но в какой-то момент технологии в неэквивалентном обмене стали стоить столько, что один грузовик стал обмениваться на весь урожай кокосов целого Сенегала. Для того чтобы оплатить какую-то технику в Сенегале, нужно всему Сенегалу что-то выращивать, и руда стала стоить очень дёшево, а технологии стали стоить очень дорого. Поэтому жизнь этих людей не стала оправдывать себя и содержание колоний стало затратным.
Короче говоря, оказалось, что Франция должна содержать свои колонии. Тогда надо предоставить их самим себе. Пусть они разбираются с собой как хотят, а потом всё равно всё, что у них есть, они принесут и отдадут, потому что грузовики им нужны. Мы вам дадим грузовики, а вы нам за грузовик четыре тонны кофе, который надо выращивать трудами и бесконечным потом. Раньше кофе был очень дорог, а необходимость в грузовике относительна. Теперь необходимость в грузовике безусловна, способы его производства абсолютно секретны и недоступны в третьем мире, а кофе стал дёшев. И в результате возникает вопрос: не сделать ли шаг дальше? Потому что эти шесть миллиардов человек висят балластом, с одной стороны. А с другой стороны, хозяева мира решили притвориться, что они и есть целое Бытие. Небо – здесь, всё – здесь. Природа – это министерство природопользования и экологии. «Бог», Олимп – это Ватикан. Всё, что было объективным, что находилось за пределами человеческого пространства, – всё стало «здесь» и стало социальным институтом. Всё под контролем.
А для того, чтобы происходил рост – потому что всё равно убыль-то идёт, и её надо покрывать, – надо перейти к «умной» экономике. Потому что если люди сидят за компьютерами, то можно пересчитать ценность времени, которое они проводят за компьютерами, не считаясь с тем, сколько и как они потребляют, – здесь уже есть свобода манипуляции. Если избавиться от навязчивого мира физического труда, если превратить всех в рабов «умной» экономики, тогда можно уже манипулировать цифрами, и тогда «прогресс» всё ещё продолжается. Но это уже, конечно, коллапс, это уже предельная черта, за которой идёт смерть.
Социум стал Роком, и это приводит к тому, что переживается кризис человека, ибо человек перестал быть той антропологической «микрокосмической» фигурой, самодостаточной, являющейся неким центром, вокруг которого есть большая среда обитания. Сознание заменяется матрицей, мышление заменяется коммуникацией – это всё тоже аспекты этого кризиса реальности. Но в основе этого кризиса реальности лежит исчезновение противостояния, превращение всего в гомогенную социоткань. Помните, у Зиновьева была книга – по-моему, называлась «Глобальный человейник»?
На самом деле тут всё страшнее. Потому что муравьи – это функциональные элементы. Здесь уже людей нет. Точнее, они есть, но эти пугалки с массой спешащих машин, индивидуумы, это всё в 60-е годы пугало, – Зиновьев остался в шестидесятых. Сегодня можно наводить зум, как делают некие современные режиссёры, на проблемы пары, на проблемы какого-нибудь маньяка – не важно…
В общем, да. Индивидуализм и нарциссизм не спасают человека, потому что нарциссизм не делает его личностью, не делает его субъектом и не делает его центром противостояния. Тот факт, что он нарцисс и что он много о себе понимает как индивидуум, не делает его чем-то большим, чем манекен. Вот в чём дело.
Человеческий фактор
Комментарий Джемаля к постановке вопроса:
Человеческий фактор в бытовом языке рассматривается как синоним ненадёжности, нестабильности. Что-то не получилось в большом проекте – как правило, «человеческий фактор» виноват. В таком бытовом обобщении заложена метафизическая истина двойственности человека. Двойственность в человеке исходна. Человек представляет собой прежде всего глиняную куклу, созданную по «образу и подобию» Сатаны. Причём если Сатана (для глиняных людей, конечно) «грандиозен и светел», то его образ и подобие представляют собой довольно удалённую от оригинала мятенькую пародию.
Но! Есть фактор языка, который принесён Адамом, сочетавшим в себе конституцию глиняной куклы и частицу Духа Божьего. Адам принёс глиняному человечеству язык – подключил их к своей искре Духа.
Однако лишь малый отряд пошёл за первым пророком. Остальная масса кинулась с воплями о прощении к своему архетипу, который, кстати, является отнюдь не глиняным (как говорит сам Сатана в Коране, обращаясь к Творцу: «Ты создал меня из огня…»).
Предательство людишек, переход глиняной толпы на его огненную сторону вполне устроили Сатану как частичный начальный успех в борьбе с Духом. Ведь человеческие существа унесли с собой адамическое наследие: язык.
Сатана приказал людям использовать язык для того, чтобы лгать. И этот факт создал цивилизацию. Цивилизация – это такое пространство, в котором почти любое высказывание оказывается ложью. Сатана разделил людей на несколько категорий, среди которых выделяются те, кто творчески производит ложь, и те, кто бездумно повторяет её штампы. Существ, которые являются бездумными повторителями штампов, вероятно, больше 90 %. Всё, что делают эти существа, принадлежит к механическому воспроизводству придуманных наверху стандартов. Бесконечное производство селфи, постинг описаний съеденного и выпитого и прочий неудобосказуемый маразм подобны потоку омерзительной грязи, заливающей человечество.
Вернёмся, однако, к метафизике человеческого фактора. Язык, даже в самых брутальных извращениях, всё равно остаётся языком. Он – единственное зеркало, отражающее Дух Божий. Поэтому, поскольку человек участвует в цивилизации, используя язык против самой сути языка, он является врагом Бога и рабом Сатаны. Поскольку же, пользуясь языком, он сохраняет виртуальный шанс примкнуть к последователям Адама, возникает зыбкая двойственность в вопросе воздаяния этому глиняному существу за его преступления. Нужно следствие и нужен суд. Причём это следствие и этот суд – это ожидание неотвратимой расправы с человечеством как коллективным вечным Иудой – составляют вторую скрытую сторону человеческого фактора. Зыбкость и нестабильность самого человека, форм его организации, всего, к чему он прикасается, вырастают в гигантскую монументальную проблему. Исторический сюжет становится проблематичным. «Кастинг» героев, предназначенных для игры на мировой сцене, становится проблематичным.
Малый отряд, который во все времена следует за линией пророков от Адама, может освободиться от клейма этой проблематичности, только объявив человеческому фактору беспощадную войну.