— И правильно делал! — Кирилл бешено посмотрел на Пэт. — Ведь ты жива!

Девушка осеклась. Хасим попытался что-то сказать, но Грязнов не позволил себя перебить:

— Урзак рассказал тебе, почему у него механические руки? Даже не пересаженные — механические. Мертвые. Рассказал?

— Нет.

— Нет! — прорычал Банум.

— Он отрубил себе кисти, расправившись с теми, кто в него верил, с теми, для кого являлся Избранным. Кровь плохо сочетается с божественными знаками, да, Урзак?

— Старая история, и сейчас она не важна! Ты убил Фадеева!

— Важна, Урзак, важна… Ты ведь сказал Патриции, кто она на самом деле? Сказал?

Девушка вздрогнула.

— Это старая история, Патриция, в этом наш лысый друг абсолютно прав. Старая история о смерти, забвении, о Последнем Храме и гибели Традиции. История о том, как однажды пред богами предстал Избранный.

Урзак гордо вскинул подбородок. Взгляд его стал ледяным, высокомерным.

— Да!

— Избранный определил для Традиции Путь. Путь Смерти… — Грязнов криво усмехнулся. — Я до сих пор не понимаю, почему боги стали говорить с таким кретином, как ты?

— Я — Избранный.

— Но ведь ты не понял главного, Урзак. Ты не понял, почему боги так легко согласились с твоим выбором.

— Им некуда было деваться!

— Смерти нет, Урзак. — Теперь улыбка Грязнова стала мягкой, отеческой. — Неужели ты не понял, что, погубив Традицию, ты бы возродил ее? Произошел бы переход, еще один переход, вечное колесо замкнулось бы в очередной раз и новорожденные боги…

— Они должны были умереть! — заорал Банум.

Но Пэт заметила, как сильно дрожит его рука. Мертвая рука.

— Все должны были умереть!! Традиции нет места в мире!!!