— Скажи, ты обещал детям сходить с ними на карнавал? — неожиданно поинтересовался дознаватель.

Слоновски опешил.

— Обещал?

— Ну, да… — неуверенно протянул Грег. — Завтра. Шеф идет на праздник в первый и последний день. Я рассчитывал, что завтра у меня будет свободное время…

— Они ждут?

— Конечно!

«Черт! Неужели сорвется выходной?»

— И мои ждут, — после короткой паузы сообщил Мишенька. Странно, но его тон звучал очень мирно, очень по-домашнему. — Я тоже обещал им завтрашний день.

— При чем здесь это? — осведомился сбитый с толку Грег. — Почему ты заговорил о детях?

Щеглов закончил с очками и вернул их на нос. Помолчал, а затем, глядя в упор на Слоновски, очень веско и очень жестко сказал:

— Мы привыкли рисковать собой, своей жизнью, своим будущим. Только своим. К тому же мы знаем, что если с нами что-нибудь случится, о наших семьях позаботятся. Детям назначат солидную пенсию, помогут получить образование, и у них будет шанс сделать карьеру. Но сейчас вопрос стоит иначе. Если мы проиграем, они не пощадят никого: ни нас, ни наших детей. Идет война на взаимное уничтожение, и мы с тобой, Грег, так получилось, ее участники. Мы в списке тех, кому уготовано полное забвение. Полное. Нас не простят, Грег. Наше семя развеют по ветру. Тебя это устраивает?

Угрюмый Слоновски отрицательно мотнул головой. Слишком многое пришлось ему пережить ради того, чтобы подхватить на руки своего ребенка, прижать его к груди и рассмеяться, слыша агуканье малыша. Грег понимал, что Мишенька, прекрасно знающий его историю, не станет шутить на тему детей, а потому не колебался ни секунды:

— Нет.

Некоторое время мужчины смотрели друг на друга, а затем Щеглов своим обычным, холодным и несколько отстраненным тоном произнес:

— В ближайшее время доктор Кауфман расскажет тебе подробности того, о чем я только что говорил. — Помолчал. — Пока же возьми из арсенала «пингвин» и тщательно его проверь — сегодня вечером нас ждет серьезный бой.