Наступила пауза. Вера Иосифовна начала собирать ужин. Она разожгла примус, поставила кофейник, потом подошла к Артуру Готлибовичу, положила ему руки на плечи и сказала так просто, словно речь шла о поездке на Большой Фонтан:
— Если сын считает, что мы должны эвакуироваться в Германию, стало быть, так нужно. Ну, ну, Артур Готлибович, выше голову! Не хныкать!
— А ты знаешь, Вера, что он... — Старик не нашел слова.
— Знаю. Какой же я была бы матерью, если бы не знала...
— Почему же ты не сказала мне? — возмутился Артур Готлибович.
— Если сын не нашел нужным сказать тебе, почему это должна была сделать я? Теперь ты знаешь.
— Знаю...
— Этого не надо говорить, достаточно взглянуть на тебя, ты уже мучаешься своей тайной...
— Ты меня считаешь мальчишкой?!
— Есть люди, которые до старости остаются мальчишками. И я счастлива, Артур, что ты принадлежишь к их числу. — Она поцеловала мужа в голову и сняла кофейник. — К столу, мальчишки! По такому случаю я вас угощу настоящим кофе!..
Но «настоящее кофе» не состоялось: пришел заводской посыльный с запиской от Вагнера:
«Николай Артурович!
Через майора Загнера я получил приказ, подписанный адмиралом Циибом: срочно, не позже чем в трехдневный срок, перезалить рамовые подшипники и собрать машину на пароходе «Амур» водоизмещением три тысячи тонн. Девятнадцатого числа этого месяца судно должно быть отбуксировано в Констанцу. Тебе надлежит заняться этим сегодня же. По имеющимся у меня сведениям, на материально-техническом складе оберверфштаба имеется баббит. Контора и склады ввиду чрезвычайного положения работают до двадцати трех часов. Машину тебе посылаю.
— Машина здесь? — спросил Николай посыльного.
— Да. Я могу идти? — Идите.
Закрыв за посыльным дверь, Николай неохотно стал натягивать кожаную тужурку.
— Ты уходишь? Без кофе? — огорчилась Вера Иосифовна.
— Служба, мама, — усмехнулся Николай.
Шел дождь. На деревьях, обманутых теплом, появились почки. Порывистый ветер гнал низкие, косматые облака. Полнолуние кончилось, ущербная луна временами показывалась в просветах. Николай смотрел сквозь рябое от дождя стекло машины на встречных людей, шагающих через лужи, на ручьи, бегущие по обочинам дороги, и думал... Мысли его были тревожными и в то же время праздничными, полными какого-то смутного, волнующего ожидания.
В оберверфштабе он застал многих офицеров на месте. Капитан Риш подписал требование. Николай поехал на склад, получил восемьдесят килограммов баббита, отвез на завод и запер у себя в кабинете, в письменном столе.