— О, поверь мне, такой, — сказала она с лукавым видом. — Я видела, как он смотрит на тебя, когда ты надеваешь что- то откровенное. Как будто ты ходячее ребрышко, а он голодный пес.

Она хихикнула над собственной шуткой и подождала, пока я отсканирую карту- ключ, чтобы открыть дверной замок.

Оказавшись внутри, она сразу же нырнула в мою гардеробную и начала выбрасывать вещи, чтобы я их примерила.

Это было уже слишком, и она устроила беспорядок с кучей одежды на полу, но, в конце концов, я должна была признать, что она знала, что делала.

Сначала я оделась и подумала, что выгляжу действительно потрясающе в простой короткой юбке Gucci, плиссированной и приглушенной в коричневую и бежевую клетку. На мне была белая водолазка от Шанель, а поверх нее мужской темно-коричневый пиджак от Армани с подвернутыми манжетами.

Но в ту минуту, когда я вышла и покрутилась, Виктория закричала:

— Черт возьми, нет! — и бросилась на меня, как атакующий хищник. Я засмеялась и изо всех сил попыталась не снять пиджак, но она стянула его и сказала:

— Ты не шестидесятилетний профессор английского языка. Ты великолепная молодая девушка, ты Высшая, и ты помолвлена с самым сексуальным парнем в нескольких городах. Самый завидный холостяк, возможно, в мире прямо сейчас. Ты будешь одеваться так, как будто знаешь это.

Я сдула липкую прядь волос со лба и закатила глаза, глядя ей в спину, пока она перебирала одежду, которую я отвергла.

Наконец, мы остановились на коротком черном шелковом платье-комбинации.

Это было симпатичное платье от «Майкл Корс» с нежными вышитыми цветами по подолу. Я попыталась надеть поверх жакет или кардиган, но Виктория наложила вето на эту идею.

— Ты не представляешь, как это великолепно выглядит, — сказала она, поправляя сползшую бретельку-спагетти.

— Оно достаточно скромное. Я имею в виду, что доходит до твоих колен. И твои сиськи не торчат наружу. Ты можешь идти.

Я надела к нему черные босоножки на плоской подошве и проигнорировала ее насмешливое фырканье. Я все еще не могла согнуть ноги ни в одном из высоких каблуков, которые были у меня в шкафу.

Казалось, что время, проведенное в больнице, изменило строение моих пальцев на ногах или что-то в этом роде. Они бы в них не втиснулись, и в итоге я почувствовала бы себя скорее уродливой сводной сестрой, чем Золушкой, если бы продолжала пытаться.

Я позволила Виктории немного накрасить меня — классический смоки айс и красную помаду — и последовала за ней в ее комнату. Она выбрала красное шелковое платье-комбинация от Шанель, но ее платье демонстрировало гораздо больше ее тела, чем мое. Это больше походило на то, что можно носить под обычной одеждой, но ей так нравилось.

Мы встретили группу девушек во дворе, и я почувствовала себя странно, когда оглянулась и увидела Харлоу, сидящую в одиночестве у разделительной стены посреди лужайки.

Я попыталась улыбнуться ей, когда мы проходили мимо, но она не подняла глаз. Она, казалось, отмахнулась от меня, и я ее не винила. Я бы тоже отмахнулась от себя, если бы у меня была такая возможность.

— Тебе так повезло, — сказала мне одна из подруг Виктории, когда мы обходили какие-то барьеры на мужской стороне. — Твой жених такой чертовски мечтательный.

Ее глаза были прикованы к Александру, когда она это говорила, и я согласилась, но не могла отвести глаз от Рома, стоящего рядом с моим женихом, снова выглядящего как любовь всей моей жизни.