— Оставь, Гарн, — огрызнулся он. — Я не в настроении.

Мартиса уставилась на двух мужчин в замешательстве. Молчаливый разговор между ними был пропитан напряжённостью. Она дивилась уверенной, почти бранящей манере поведения слуги и терпению её переменчивого господина к такому обращению с ним. За подобную дерзость Камбрия оголил и высек бы её во дворе.

Шилхара удалился тем же путём, что и пришёл, на ходу бросая приказы через плечо:

— Заставь её доесть хлеб. Это убережёт её от рвоты. Я сейчас вернусь. — Он задержался и посмотрел на неё с отвращением. — От тебя больше неприятностей, чем ты того стоишь.

Подобное заявление он подчеркнул столь сильным хлопком двери, что в раковине Гарна громыхнули тарелки и чашки.

Сосредоточив все силы на том, чтобы не расстаться с содержимым желудка, Мартиса тихонько жевала хлеб на скамейке. Высокая фигура Гарна плыла перед глазами, пока он занимался своими делами. До сих пор как шпионка она терпела неудачу за неудачей. Её попытка обжиться в доме Шилхары как можно незаметнее обернулась катастрофой. Прошло чуть более двух недель, а она всего лишь помогала Гарну по хозяйству и подвергалась ежедневным пыткам Шилхары. Она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы раскрыть компрометирующие сведения о маге. Ворон-посланец Камбрии будет изнывать на деревьях, ожидая её сигнала, пока у него не побелеют перья.

Мартиса откусила ещё кусочек хлеба и побледнела, почувствовав, как внутри у неё всё сжимается. Камбрия может пребывать в ярости, но это не его пугали демонами, поджигали огнём или подбрасывали к крыше поместья без малейших шансов на спасение, кроме сомнительного милосердия колдуна.

Дверь, ведущая в большой зал, снова раскрылась. Вернулся Шилхара.

Он сунул ей под нос кубок.

— Пей, — приказал он.

Серебряная чаша с искусно выгравированными узорами курманов холодила ладонь. Мартиса поднесла кубок ко рту и заколебалась. Поверх края чаши она встретила взгляд Шилхары, гадая, действительно ли он сейчас протянул ей укрепляющее средство. Его чёрные глаза светились раздражением и даже угрозой.

«Злобный негодяй!»

Мартиса почти сожалела о том, что всё больше узнавала о его нраве. После пыток в главном зале она поняла, что он не станет её травить. Иначе ему не с чего будет смеяться. Она прищурилась, не сводя с него глаз, — опьяняющее действие огня придало храбрости, — и осушила содержимое кубка.

Холод в горле и горечь на языке, лекарство погасило раскалённые угли в желудке и даже сумело одним глотком подавить тошноту и очистить разум. Мартиса уставилась на чашу, а затем на Шилхару, поражённая тем, как быстро подействовало на неё зелье.

— Что в нём было?

Его взгляд насмехался над ней.

— Всевозможное зло, ученица. Ты действительно хочешь это знать?

— Нет.

Он выхватил у неё чашу.

— Ты достаточно оправилась, чтобы работать. — Он обратился к Гарну: — Когда она закончит с делами, приведи её в рощу.