Мартиса не стала ждать указаний Гарна, а направилась в холодный подвал, расположенный в углу. Встроенный в кухонный пол и открываемый люком, глубокий подпол ломился от стеклянных банок с заготовками, плит солёного бекона и ветчины, мисок яиц и кувшинов масла, сливок и молока. Мартиса взяла масло и молоко и поднялась по ступенькам, радуясь, что хотя бы эти не скрипят.

Как только она поставила свою ношу на стол, Гарн принёс две тарелки каши. Мартиса вздохнула с облегчением, не увидев третьей порции. Но ведь она неизбежно будет встречаться с Шилхарой, и часто. Тем не менее, она предпочла отсрочить их встречу как можно дольше, и её не прельщала мысль, как эти пронзительные чёрные глаза будут наблюдать за ней, пока она завтракает.

Этим утром её удача иссякла. Как только Гарн поставил чашу с апельсинами и котелок с чаем, дверь открылась, и пожаловал сам Повелитель воронов. Застигнутая врасплох его внезапным появлением, Мартиса уставилась на него, замерев с ложкой на полпути ко рту. Взъерошенный и насупившийся он не пожаловал ей взгляда, а прошаркал к столу, где рухнул на скамейку напротив неё. Сложил руки и со стоном опустил лоб на раскрытые ладони.

Гордый, величественный маг, которого она встретила днями ранее, был превращён в человека, который, возможно, всю ночь напивался вином. От него не несло спиртным. На самом деле, его запах дразнил её ноздри: цитрусовые и дым табака. Длинные чёрные волосы, аккуратно заплетённые в косу, когда он впервые приветствовал её с Камбрией, раскинулись по плечам и по столу спутанным саваном. Он словно спал в своей одежде. Простые бриджи и белая рубашка представляли собой одни складки, а ступни были босы.

Мартиса бросила взгляд на Гарна. Не удивившись неожиданному появлению Шилхары в растрёпанном виде, слуга поставил перед ним чашку и дополнительный чайник и сел рядом.

«Это их обычный утренний ритуал, который был нарушен моим появлением?»

Она вернулась к трапезе и постаралась не смеяться, представляя себе верховного епископа вместо себя и всю глубину его оскорбления. Она подозревала, что маг-изгой не оказал бы особого приёма высочайшему клирику. Ему вместе с хозяином поместья и слугой подают трапезу на кухне.

— Чему ты так улыбаешься?

Вопрос Шилхары испугал Мартису, и она чуть не подавилась чаем. Она схватила салфетку, которую ей протянул Гарн, чтобы прикрыть рот и заглушить кашель. Чёрные глаза мага пронзали в ярком утреннем свете кухни. Лёгкая щетина затеняли щёки, подчеркивая волевой подбородок.

Она прокашлялась.

— Я думала о высшем епископе, господин. Ничего важного. Простите.

Чёрная бровь приподнялась, и её взгляд зачарованно упал на его рот, когда губы Шилхары изогнулись в слабой улыбке. Какое суровое лицо. Какие прекрасные губы. Предательский жар опалил уши Мартисы, и она потупила взгляд.

— Я представлю, как Камбрия возразил бы против твоего последнего замечания. Он ни за что бы ни счёл, что мысли о нём не важны.

Она не могла устоять перед искушением, снова взглянуть на мага. Открытая рубашка обнажала гладкую коричневую кожу и нечто, что она пропустила при их первой встрече, то, что было скрыто за официальными одеяниями. Верёвка белой сжатой плоти обвивала шею, пересекая впадину горла и исчезая за затылком. Шрам от гарроты. Мартиса потрясённо уставилась на него. Когда-то в своей жизни Шилхара из Нейта пережил попытку удушения.

Он упёр подбородок в руку. Веселье, что на короткое время смягчило его строгие черты, исчезло.

— Для молодой женщины, находящейся под защитой богатого домовладения, вы чрезмерно раскаиваетесь над различными пустяками.

Случайное подозрение с наводящими вопросами и замечаниями стало угрозой для её выдержки, ведь Мартиса не привыкла к столь пристальному вниманию. Камбрия либо слишком переоценил её способность преодолеть привычки рабыни, либо сильно недооценил наблюдательность Шилхары.

Острый ум блеснул в его тёмных глазах.

«Раскрыл ли он игру ещё до того, как они с епископом сели за стол переговоров? Неужели маг дожидается, когда я выдам себя, чтобы использовать мои слабости против меня?»

Она сжала ложку и медленно вздохнула. Нервно делить трапезу с леопардом.