Да, он и правда глотал слезы. Ему было всего пятнадцать. Интересно, как он рассчитывал всерьез стать моим другом?

– Это все слова, – сказал я. – Реальность, она другая. Мне нравится эта. А вы можете идти куда хотите.

– Это не слова, Фил. Были не слова. Мы с Ленкой… мы говорили про тебя ночью. Я даже хотел позвать тебя, вышел во двор… Но у тебя было открыто окно, и все было слышно…

«Что-о? – подумал я. – О чем это он?»

– Это никого не касается, – я злобно нахмурил брови, хотя внутри меня все оборвалось. – Это мои дела.

Я знал, что краснею, как свекла, и ненавидел себя за это.

– Извини, – сказал он.

Еле держась на ногах, я смотрел ему в глаза, и в моей голове все мешалось. Вот, значит, почему Ленка на меня не смотрит. Ничего нельзя сделать безнаказанно. Но сейчас мне было на это наплевать. И даже слишком напле…

Я перегнулся через резные перила крыльца, и меня стошнило снова.

Дорога до поселка не запомнилась. Там мы разошлись по своим комнатам – каждый со своими мыслями. Ленка заперлась изнутри на ключ.

Повалившись на кровать, я отрубился и проспал до самого утра. Мне снились какие-то тяжелые сны, ни одного из которых я не запомнил. Проснувшись, я понял, что голова болит слишком сильно, чтобы о чем-то вспоминать. Сейчас бы в горячий душ, подумал я. Но в шведском бараке был только умывальник.

Я даже не был удивлен, увидев под окном «лендровер» с водителем. Его послал отец специально для меня. «Сауна, только для молодого ярла», – пояснил водитель, глуповато улыбаясь.

– Вот это вовремя, – пробормотал я.

Дома такие штуки были мне не по карману. Вот только почему он зовет меня одного? – подумал я. Но думал об этом недолго.

Устало развалившись в джипе, я примечал все: и затаившуюся на дереве белку, и какую-то лесную дрянь – скелет крота или ежа, расклеванный воронами, и вырезанного из дерева божка, установленного на обочине вместо километрового знака.

По этой дороге, потерявшейся в лесу, кто-то да и проезжал временами. По обочинам не валялось мусора и пустых бутылок, как было бы у нас, но следы человеческого присутствия все же встречались. Вот на обломанном сосновом суку кто-то привязал тряпочку (она уже выцвела от времени). Вот кто-то неизвестно зачем воткнул палку в муравейник.

По этой дороге мы впервые пришли в Извару. Правда, Янис со своей болтовней не давал как следует оглядеться. И глупый Торик пыхтел над ухом.

«Тогда я был другим, – подумал я. – Всего-то… вчера».

Эта мысль оказалась неожиданно болезненной. А тут еще и джип свернул с дороги, и я едва не врезался башкой в пролетавшее мимо дерево (водитель в ужасе оглянулся, залопотал что-то по-своему).

«Лендровер» прогрохотал по сосновым корням и нашел колею. Потом проехал еще метров сто – и вдруг остановился перед высоким деревянным забором, каких много и в нашем времени, где-нибудь в пригороде, где эти заборы возникают нежданно среди соснового леса, а на них прикреплены видеокамеры, и ты ждешь, что вот-вот в тебя начнут стрелять. Я заставил себя успокоиться. Ведь здесь нас ждали. Ворота распахнулись, и дружинник приветствовал меня уже знакомым жестом.