Тут ещё был интересный момент с «каким же». Дело в том, что я по укладам в таком раскладе выходил «жалобщиком», взывающим к бабкиному правосудию как проситель. Чего я, как понятно, не собирался делать категорически: даже если они всем свинарником извинятся — то пошли они в жопу. Но такой посыл — уже не «недоброжелательность», а откровенная вражда, между родами. Так что пусть сама разбирается, если не знает, со своим свинарником.

Хотя… с учётом того, что она засадно притаилась в роще и греет уши… Интересно, Шебур или Фиалка?

— Почтенный видом, вечер, — негромко подал голос Роб, подходя.

— Я в курсе, Роб. Дорогу и безопасность ночёвки я обеспечу.

— Как пожелает ваше почтенство, — кивнул десятник, отходя, подошёл к своим ребятушкам и начал наводить среди расслабившихся порядок.

А к роще, нахлёстывая лошадь, скакала Фиалка, свинья неприличная. Видно, добралась капросовским корытом, прихорашивалась. А Бубела уши греет… Ну, значит, всем свиньям по серьгам и раздам.

Фиалка подскакала, ссыпалась с конятины, прям в волнении протянула ко мне копытца.

— Любезный Михайло…

— Приветствую, уважаемая. Уважаемая Бубела Капрос поставила меня в известность, что со мной желают поговорить. Лишнего времени не имею, но готов тебя выслушать.

— Михайло Потапыч, отчего вы столь холодны⁈ Я думала…

— Не знаю, Фиалка, что ты думала. Но раз уж спросила, «отчего» — изволь выслушать. Итак, ты вызвав меня на поединок и будучи поверженной, проявила ко мне интерес. Я отнёсся к нему снисходительно: ты мне не слишком по нраву, но и не противна.

Хрюшка на это аж почернела, нос из курносого задрался в пятак, показались клычки.

— А по нраву, небось, рыжая дохлятина?!! — прорычала она, отбросив копытом кусок земли с травой.

— Именно, — совершенно спокойно кивнул я. — При этом возможность убедить меня взять тебя в свой род, у тебя была, — слегка покривил я душой. — Я предложил тебе стать любовниками, узнать друг друга. Тогда и не на слишком любезную мне внешность, при других достоинствах, я бы мог не обращать внимания. Но ты — отказалась, ссылаясь на «высокие чувства». Которые зародились, несомненно, когда ты в страхе подставила мне брюхо на поединке, — криво усмехнулся я. — Но всё это — наши с тобой вопросы, рода Капросов не касающиеся. Вот только вдобавок к нашему неприятному знакомству — именно твой род нанёс мне оскорбление. Не ведаю, по твоим словам, либо Щебур сам посчитал возможным решать, не спросив, за меня. За видома, Потапыча!!! — последнее я просто прорычал, а Фиалка, злобно на меня зыркающая, растерянно отшатнулась. — Этот Щебур просил у Корифея, с которым я подписал ряд, чтобы тот направил меня на Пряный Остров. И Корифей снизошёл к этой просьбе. Только Корифей — не хозяин мне, а держатель ряда. И пребывание тут мне, против моей воли, не угодно и оскорбительно! И это — дело рук рода Капросов, возомнивших, что Потапыч для них — вещь, купр разменный, мысли и желания которого не важны. Посему с родом Капросов дел я предпочту не иметь, как и с тобой. На этом всё, Фиалка, прощай.

С этими словами я вскочил на аркубулюса, направив того в джунгли. Ратники, чуть поотстав, выдвинулись за мной. А я прикидывал, не перегнул ли я? И в общем — выходило, что нет. Капросы мне были интересны в рамках корифейского пула, с которым я теперь буду держать дистанцию, как, впрочем, и с оппозицией не слишком сближаясь. Постараюсь занять нейтральную, насколько возможно, позицию.

Далее: если бы я сейчас Фиалку и Капросов не послал, то вопрос «ручного видома в хлеву» с Фиалкой под боком встал. И изворачиваясь и отпинываясь, вихляя и не соглашаясь… Я оказался бы в более неприятном положении, чем сейчас. То есть, сейчас для Капросов виноваты те, кто передо мной на самом деле виноваты. И я просто возмущён покушением на свою волю, что в общем — нормально. А вот если лезть в свинские интриги, изворачиваться по мелочам… Проще согласиться быть их ручным видомом, уж надёжнее и безопаснее. Не говоря о том, что Фиалка хрюкала о землях… только я сейчас их видел. Они желали «видомскими землями» просто отгородиться от джунглей, вдобавок к магически-духовной защите. В общем — поступил я правильно и не «перегнул».

За три дня добрались до Рачительного: обратный путь всегда короче, а сейчас мы просто двигались по раскисшему пепелищу. Даже зверьё и навь от просеки держалась подальше. Понятно, что до поры, но нам хватило.

Рявкнул губернаторскому дикобразу, что дело сделано, и направился к Мирке — лечить нервы, потрёпанные мировым свинством.