XIV

Два санитара, державших труп, — один за плечи, другой за ноги, — приподняли его и на раз, два, три синхронно положили на носилки. Прикрыв тело простыней, взяли их и понесли Патрисию к выходу из библиотеки.

Сидевший на корточках в переходе между залами Томаш проводил взглядом носилки, пока они не скрылись за дверью Иоанновского зала, но и после этого долго смотрел вслед, как загипнотизированный; так он молча попрощался со своей галисийской коллегой.

— И что это за история с Марией? — задала ему вопрос Валентина, нарушив гнетущую торжественность момента. — Вы утверждаете, что Дева вовсе и не дева?

Историк показал на загадочную надпись на листке, остававшемся на полу.

— В этом смысл головоломки.

Госпожа инспектор посмотрела вопросительно на непонятное послание, пытаясь понять, каким же образом португальский умник обнаружил в нем ссылки на Деву Марию. Но, как она ни переставляла эти закорючки, связь не просматривалась.

— Вы мне тут говорили, что здесь написано слово «душа», — напомнила она. — Я в упор не вижу, какое отношение это имеет к истории с Богоматерью.

Томаш указал пальцем на первый знак послания — до слова «alma».

— Видите этот символ, напоминающий трезубец? — поинтересовался он. — Это ключ к пониманию данного послания.

— И почему же? Что это значит?

— Это схематическое изображение понятия «for-de-lis», — он поднял брови, чтобы подчеркнуть важность сделанного открытия. — Это символ чистоты Девы Марии.

— Ах, так все-таки Madonna невинна!.. — воскликнула Валентина, не скрывая иронии. — А мне казалось, что вы мне сказали, что…

— Спокойствие, только спокойствие! — попросил Томаш, сдерживая улыбку. — Слово «for-de-lis» указывает нам, как мы должны понимать следующее слово — «Alma».

Голубые глаза Валентины снова встретились с зелеными Томаша.