– Думаю, Эддарион многое рассказал вам обо мне, и для вас не секрет, что моим желанием было добиться вашего отречения. Севастьяна родила бы прекрасных наследников престола, Бериот фактически стал бы Королем. Но теперь, когда вы вернулись, было оглашено новое предсказание, а мой сын с Илом прямо сейчас организовывают новый Совет, глупо продолжать действовать по намеченному плану. Вы победили, если хотите. И моя цель – сделать при этом так, чтобы я не проиграла.

Омарейл внимательно слушала, анализируя каждое слово.

– Вы, разумеется, можете разоблачить меня перед Королем и Королевой или пойти дальше и попытаться опорочить мое имя перед всем Ордором. Но я бы не советовала выбирать этот путь. Он труден, даже при той поддержке, которую вы имеете. И может оказаться болезненным. Но вы и сами это понимаете, не так ли? С вашей стороны было очень мудро не кидаться обвинениями прямо в Раух-зале. Не могу не сказать, что в какой-то степени восхищена вами.

– К делу, госпожа Дольвейн, – прервала ее принцесса, чувствуя, что тонет в этом обволакивающем голосе.

– Мое новое предсказание, которое я сделала во время вашего отсутствия, позволяет мне совершенно спокойно принять выход из башни. Я заявила, что вы можете быть свободны, – и сегодняшнее пророчество только это подтвердило.

Сова и тут обезопасила себя, имея все шансы выйти сухой из воды!

– Я забуду о надеждах на более высокий статус для Бериота. Мое положение в Орделионе меня устраивает. Если другой сын станет мужем будущей Королевы, этого будет довольно. Как видите, наши стремления совпадают и мы можем помочь друг другу.

Принцесса давно обнаружила: если прислушаться к себе, можно заметить, как тело откликается на разные эмоции. Чувство несправедливости хватает за горло, сжимает верхнюю часть живота, давит на ребра, отчего хочется набрать побольше воздуха.

Омарейл сталкивалась с разной несправедливостью. Например, ее все еще злила безнаказанность старьевщика, приказавшего ограбить Луми-лавку. Однако мысль о том, что Сове удастся уйти от ответственности, выводила ярость принцессы на новый уровень.

Но если Даррит чему-то ее и научил, так это хотя бы иногда, хотя бы немного держать эмоции под контролем.

– Хорошо, госпожа Дольвейн, – отозвалась Омарейл, глотая гнев. – Давайте сотрудничать. Что вам известно о Совете? Патеры еще не разъехались по городам?

– Все на празднике в честь свадьбы, кроме Патера Астрара. Толк Таммит ждет моих указаний.

– Разумеется, – пробормотала Омарейл.

Она и раньше была уверена, что единственный Патер, который на предыдущем Совете проголосовал против освобождения принцессы, сделал это под влиянием Совы.

– Что будет дальше?

– Я отправлюсь на праздник, – отозвалась госпожа Дольвейн, – Бериот примет поздравления согласно этикету и начнет собирать Совет. Думаю, он не станет откладывать дело в долгий ящик. Я свяжусь с Толком и велю явиться. Полагаю, в этот раз голосование закончится единогласным решением освободить вас. Завтра все газеты будут пестреть заголовками о вашем скором выходе из башни. Бериот организует пышную церемонию, вы окажетесь на свободе. Дальше вас ждет череда формальных встреч: с Патерами, Советниками, придворными дамами – ох, вы еще пожалеете, что выбрались отсюда.

Омарейл не оценила шутки, холодно глядя на зеркальную стену, туда, где, по ее представлениям, должна была находиться Сова.

– Мы переждем какое-то время, а затем Ордор сотрясет еще одна шокирующая новость: сын, который, как я считала, умер при родах, оказался жив.

– Как вы это объясните?

Сова фыркнула: