– Коля, контролируй подходы, мы быстро, – кивнул помощникам капитан, бегом возвращаясь к дому маранов.

Как и сказала девушка, Христофор был ранен, лежал без сознания буквально за дверью. Рядом с ним стояли испуганные дети марана: старшая дочь Мария, средняя Анна, девочка лет десяти, и младший мальчик Алехо трёх лет. Мария, отошедшая от испуга при виде спокойных и уверенных действий русов, болтала без умолку, выкладывая все новости семьи Христофора. Про несчастную маму, умершую полгода назад, про банду Рауля Толстого, обложившего данью весь околоток. Про то, как отец защищал её, Марию, когда Рауль потребовал отдать ему девушку в счёт уплаты дани за два года вперёд. О странных людях, зачастивших к отцу в последнее время, о ненависти к семье честного сапожника со стороны католиков. О том, что даже местный кюре не доверяет Христофору и его детям, считая их тайными иудеями. Об отсутствии денег и страхе, о тяжёлом ранении отца и безрадостном будущем.

– Руслан, собирай детей с вещами, я перевяжу Христофора, – присел возле раненого Сергей, проверяя его состояние.

Пока он перевязывал чистой тряпицей рассечённый лоб сапожника и накладывал самодельный лубок на его сломанную правую руку, Руслан организовал сборы в дорогу. С помощью старших дочерей безопасник нашёл на заднем дворе тележку, куда в темпе погрузили самое необходимое и ценное – одежду, обувь, небольшой запас кожи, инструменты, все продукты из кладовой и воду. Христофор жил небогато, больше ничего ценного в доме не осталось, одна мебель, а на тележке нашлось место для самого хозяина дома, всё ещё бывшего без сознания. Однако полчаса на сборы всё-таки потеряли и уходили бегом, толкая тележку впереди.

Успели беглецы вовремя: передовую группу стражников Николай заметил далеко позади, когда те только сворачивали в переулок к опустевшему дому Христофора. Капитан по рации согласовал место встречи с заждавшимися безопасниками, и вечер беглецы встретили в десятке вёрст от городских стен Льежа. В неглубокой лощине, укрытой кустарником, в паре вёрст от ближайшей дороги, нашлось место для костерка и самодельного навеса из кусков ткани. Младших детей накормили и уложили спать, а Мария, тщательно, как ей казалось, спрятав на поясе пару кошелей с тяжёлым содержимым, сидела в повозке возле отца, остававшегося без сознания.

Трое безопасников легли спать, поделив ночные дежурства между собой. Руслан поднялся на пригорок, дабы наблюдать за окрестностями, а Сергей негромко беседовал с девушкой, обдумывая, где взять информацию о Вацлаве Поляке.

Как же некстати случилась беда с семьёй марана, лишившая безопасников и без того мизерных шансов на поиски следов хитроумного Поляка. Мария болтала без умолку, видимо, так на неё подействовало чудесное спасение от бандитов, и капитан понимал её. Насмотрелся на девушек, отданных бандитским шайкам, где несчастные теряли человеческий облик за считанные месяцы, после чего зачастую становились изощрёнными преступницами, истинными садистами и палачами, вымещая свою боль и обиду за сломанную судьбу на случайных жертвах. Либо опускались на дно общества, превращаясь в изуродованных, забитых, бессмысленных животных, способных лишь раздвигать ноги и выполнять любые приказания своих господ. Был ещё третий выход у несчастных, оказавшихся в роли рабынь, девушек: быть обнаруженными в виде неопознанных трупов, со следами истязаний и пыток или с петлёй на шее, надетой добровольно.

Потому, как ни обидно было оказаться на бобах, ни единой секунды капитан не пожалел о спасении семьи Христофора. Отец говорил: «Наша профессия слишком жестока, мы убиваем и калечим сотни людей, поэтому не упускай случая спасти невиновных, если сможешь. Я убил многих преступников и просто врагов, но они не снятся мне по ночам, а снятся те немногие, которым не смог помочь. Вот так, как ни странно. С каждым прожитым годом снятся всё чаще и чаще несчастные жертвы обстоятельств, случайные встречные, и я корю себя за то, что прошёл мимо». Самому Сергею пока никто не снился, но отцу он верил, так как Кожин-старший не страдал излишней мнительностью.

Да и судьба семьи Кожиных говорила о многом, когда двадцать пять лет назад, при разгроме магаданцами крымских татар, молодой майор Кожин не побоялся взять в жёны двух молоденьких татарок, потерявших родных. Для кого-то это выглядело верхом цинизма, ещё бы! Сам Николай Кожин возглавил войну против крымчан, сам руководил разгромом кочевий и продажей пленных работорговцам. И был прав, в конце концов, слишком много горя принесли крымские татары своими набегами на Русь.

За четыре века набегов крымчаки, по разным оценкам, убили и увели в плен до полумиллиона простых русских мужиков, баб, детей. Очевидцы писали в мемуарах, что дорога из Руси в Крым была легко узнаваема по тысячам человеческих костей, лежавших на обочине. Детские и женские трупы растаскивались падальщиками, умерших пленников татары просто бросали вдоль дороги, не затрудняя себя захоронением. Потому русы встали перед выбором спасения сотен тысяч своих соотечественников ценой жизни и рабства десятков тысяч врагов. И, по меркам человеческой справедливости, сделали правильный выбор.

Ничего этого от своих жён и детей Николай не скрывал, да и сами его жёны подтверждали детям, что их воспитывали русские рабыни, которых в кочевьях татары не считали людьми. Обе жены Кожина боготворили мужа, с годами всё больше понимали, от какого ада он их спас, не только тела, но и бессмертные души. В подростковом возрасте Сергей многого не понимал в отношениях родителей, но с годами убедился в правоте отца и матери. Обеих матерей.

Капитан рассуждал, конечно, не об этом, когда выслушивал болтовню Марии, он искал возможных свидетелей появления Поляка в Льеже. Потому и в ответ на её вопрос, о чём задумался, машинально брякнул:

– Где же найти Вацлава Поляка?

– Того, что пять дней назад уехал из города? – с неожиданной лёгкостью переспросила Мария. – Такого высокого, симпатичного, с длинными усами?

– Да. А где ты его видела? – моментально очнулся капитан, боясь спугнуть неожиданную удачу.

– Юзик рассказывал, он за мной ухаживает… – Щёчки девушки порозовели от смущения. Передёрнув плечиком, она продолжала: – К ним в гетто, к ребе Иосифу, приезжал какой-то гой со смешным именем Вацлав Поляк. Юзик смеялся, что ребе перед гоем чуть не плясал на задних лапках, как собаки у бродячих комедиантов. Никогда уважаемый Иосиф так себя не вёл, даже перед самыми богатыми жителями гетто, а тут перед каким-то гоем! Две недели прожил этот гой у ребе в гетто, а когда уезжал, мне его Юзик и показал, как раз возле южных ворот мы вместе гуляли.

– А ты в гетто бывала? Знаешь, где этот ребе живёт?

В положительном ответе капитан не сомневался. Он сам недавно вышел из этого возраста и не успел забыть, как подростки ухаживают за девушками, хвастая всем, что могут узнать и увидеть в скучном мирке Средневековья.

– Конечно, знаю, – уверенно ответила девушка. – Могу отвести вас туда, хотя вас не пустят в гетто. Тогда могу нарисовать и объяснить, как пройти.

Дальнейший разговор протекал вполне в рабочем русле, в присутствии безжалостно разбуженных всех трёх помощников капитана. За час офицеры успели всё обсудить и обдумать, решили действовать незамедлительно, ведь время не ждало.