– Командир, в какой гостинице клопов меньше?
– «Толстый олень», от ворот направо, двести шагов, – также на русском языке ответил десятник, показывая рукой направление.
– Спасибо, – приподнял шляпу парень, блеснув на солнце ярко-синими глазами, улыбнулся оскалом белоснежных зубов и продолжил неторопливый путь в указанном направлении. Его молчаливые спутники последовали за ним, управляя жеребцами без помощи уздечки, а шпор на сапогах у них и не было.
– Жадные эти русы, даже монетку пожалел богатей, – пробормотал толстый Эдмунд, усаживаясь на свой продавленный тюфяк. – Наш барон обязательно бы монетку кинул. А эти – скряги…
– Дурак ты, – беззлобно отвернулся десятник, глядя вслед последним русам. – Они нам честь отдали как равным. И офицер «спасибо» сказал. Знаешь, что это по-русски означает?
– Нет, я по-русски только торговаться умею. – Пожал плечами Эдмунд.
– Спаси бог, вот что это означает. Благословил он нас, понял, дубина? – Десятник с горечью очередной раз пожалел, что не остался в Новороссии, когда вербовщики предлагали. Домой захотел, дурак! – Какой дворянин тебе честь отдаст или благословения пожелает? Они и деньги нам не в руку дают, а кидают, как свиньям или нищим. А в Новороссии нищих нет. – Скрипнул зубами десятник, размышляя о превратностях судьбы.
Ясно же было, что спутники старшего офицера совсем не русы, видать, хватило ума у парней завербоваться в Новороссию, молодцы. Может, всё бросить да податься в Новороссию? Нет, старый уже, дети, хозяйство, отец болеет, придётся доживать дома. Опоздал.
А пятеро всадников тем временем заносили свои вещи в гостиницу, не самую дорогую, но действительно самую чистую в черте городских стен Льежа. Вещей у привычных ко всему путешественников было немного: пара смен белья, второй комплект одежды и обуви, несколько банок тушёнки. Больше половины груза занимали три переносные рации с батареями, патроны к карабинам и револьверам. Да, спутники Сергея Кожина не могли обойтись без своих клинков, у всех в походных вьюках были припрятаны привычные боевые сабли, прошедшие горы Афганистана и пустыни Туркестана. Сам командир группы безопасников давно стремился работать по принципу своего отца. А Николай Кожин любил повторять:
– Если ты начал стрелять или убивать, считай, работа провалена.
Потому и не брал ничего с собой кроме верного револьвера капитан безопасности Новороссии Кожин. Да, уже капитан, четвёртую звезду на погон он получил неделю назад за успешное пресечение восстания на Острове. Будут, конечно, и другие награды, ордена и премии, в этом капитан не сомневался. Но сейчас он стремился распутать клубок иностранных следов, так удачно обнаруженных в Петербурге. Там, на родине, после успешного отражения попытки интервенции со стороны ирландских эрлов, в результате которой сорок тысяч крепких ирландских мужчин оказались в плену, и без того было много интересной работы с пленными. Утонувших и погибших никто не считал, но не менее десяти тысяч будет. Потеря пятидесяти тысяч мужчин, в большинстве своём воинов, в течение одного дня поставила Изумрудный остров в сложное положение.
Большинство ирландских сторонников войны с Новороссией (читай – агенты Франции, Испании и Папской области) лишились своих дружин и отрядов. Этим наверняка воспользуются другие эрлы, не рискнувшие отправить своих воинов в набег на Новороссию. Капитан Кожин не сомневался, что работа ирландского отдела службы безопасности в этом направлении уже ведётся. И не пройдёт и пары месяцев, как Ирландия запылает огнём гражданской войны, в которой противникам Новороссии придётся туго. Сергей с удовольствием бы окунулся в интереснейший клубок плетения интриги во вражеской стране. Нет ничего азартнее вбрасывания нужных слухов, распространения дозированной информации, чтобы враги своими руками резали друг друга, к пользе и выгоде Новороссии. Хотя Кожин и так выбрал себе самое интересное направление работы, уцепился за след таинственного Вацлава Поляка.
Тогда, в Петербурге, после получения досрочного звания, временный наместник Новороссии Валентин Седов долго беседовал со своим крестником Сергеем Кожиным. Сын Николая Кожина не подвёл его друга, команда детей и внуков магаданцев справилась с попыткой бунта и восстания на Острове, отстояла побережье от ирландской интервенции. Ситуацию на островной части страны быстро удалось нормализовать, отделавшись небольшими потерями. Жаль, Ульян Мальборо, тело которого к тому времени нашли, оказался одним из организаторов заговора. Как удалось узнать из допросов его приближённых, бывшему лорду и пэру не давала покоя необходимость подчиняться выскочкам-русам. Пусть умным, много знающим, пусть дворянам, но Мальборо были пэрами, а в Новороссии они стали вровень с кузнецами и торговцами, простыми офицерами и крещёными индусами.
– Скорее всего, – грустно объяснял Валентин Сергею, – тут сыграла большую роль обида Мальборо. Обида на нас, магаданцев, ведь мы ни разу его не брали в свой малый круг, несмотря на явные попытки бывшего лорда стать одним из нас. Вот и решил Ульян-Уильям вернуть обратно королевские времена и нравы. Раз не удалось стать своим среди магаданцев, он планировал избавиться от магаданцев совсем, а Новороссию объявить сословной республикой, вроде Венеции. Сам Мальборо стал бы лордом-наместником республики, а его подручные-заговорщики получили бы титулы графов и баронов, земельные наделы, замки и часть бывших привилегий дворянства.
– На кой чёрт эти привилегии? – удивился Кожин. – Кому они нужны?
– Нужны, Серёжа, нужны, как оказалось. В заговоре, ты знаешь, были замешаны полтора десятка офицеров, из них шесть человек прошли с нами весь путь от Урала. Всё у них было, только потомственного титула для детей не было. Да и уважения бывшим конюхам и пастухам оказалось маловато. Никто, видишь ли, перед ними шляпу не снимал, о милости не просил, кареты с коронами не было. Вот и встретились два одиночества: одному не хватало причастности к тайне, другим не хватало привилегий. Вот так.
Валентин встал со стула и подошёл к окну своего кабинета, выходящему во двор. Там в огороженном вольере гуляли павлины и бегали фазаны, деловито стучали клювами по кормушке дронты и трясли зобами индюки. Почувствовав, что мысль утекает в сторону из-за умильного зрелища, наместник повернулся к капитану.
– Видимо, Сергей, опоры на одних магаданцев будет недостаточно. Люди понимают невозможность встать в наши ряды, что приводит к подобным заговорам. Надо создавать настоящий тайный орден, а лучше, по-русски, союз. Пусть магаданцы по крови там будут отдельной группой, внутренним кругом посвящённых. А основной, полусекретный состав союза будем набирать из преданных и умных людей любого происхождения, чтобы возможность получить допуск ко всем тайнам власти имел любой рус, хотя бы формальную. Ну, ладно, мы с твоим отцом и Петром ещё обсудим подробно такую организацию. А пока решим с тобой и твоей командой. – Седов уселся на место и снова просмотрел рапорт Сергея. – Ты уверен, что кроме указанных тобой Испании, Франции, Папской области и некоего Вацлава Поляка, представляющего непонятно чьи интересы, других игроков в заговоре не было?
– Внешних игроков точно не было, – кивнул Кожин, запомнивший каждое слово своего рапорта по результатам предварительного расследования. – В провинции могут отыскаться следы иных участников, но все серьёзные игроки из других стран выходили на Петербург. На Мальборо, на офицеров из гарнизона вышли только указанные мной лица: не забывайте, иностранцев за пределами столицы просто нет, максимум приблудные скотты, так их иностранцами никто давно не считает.
– Ну да, – согласился наместник, – скотты, как мы и планировали с Петром и Николаем, играют роль дешёвой рабочей силы, вроде хохлов или таджиков в России. Хорошо, я согласен с твоим предложением, получай командировочные на свою команду, езжай выслеживать своего Вацлава. Испанцами, итальянцами и французами займутся другие.