— Димыч, ты живой? Але, Димон, очнись! Ама, скорее зелье здоровья!

Я открыл глаза — надо мной склонился Серега. Брат!

— Ну, слава тебе, Господи, очухался.

Где мои сапоги-скороходы? Осмотрелся — лежу на берегу, рядом шумит прибой, касаясь пеной моих ног, обмотанных не первой свежести тряпками. Где мои сапоги-скороходы? Маруся, Диоген. Откуда… Так, стоп, я же Рокот! Не Борей!

— Что случилось?

— Тебя засосал цветок, — ответила Маруся, в ее голосе звучало неприкрытое облегчение. — Еле вытащили. Димк, ну нельзя же так неосторожно!

— Да уж, — фыркнул филин. — Питомец у меня избытком рассудительности не обезображен.

Рывком сев, я грозно посмотрел на него.

— Ну-у, Диогеныч, — еле сдерживая смех, выдавил Серый. — Раз он твой питомец, ты за него в ответе. Что ж ты его туда отпустил?

Старательно избегая моего взгляда, птица нахохлилась.

— Удержишь его, как же. Я, между прочим, и лечил. Без меня вы бы труп вытащили.

— Это верно, — кивнул Серега. — В общем, Димыч, пришлось слегка понервничать, если честно. Ты, блин, лежишь в этой розе и ловишь глюки с дурацкой улыбкой, мы пытаемся прорваться, корни не дают… Тут лепестки начинают закрываться, и пока я до цветка добрался, ты уже по пояс в них. Реально тащили как репку.

— Спасибо, други.

Встав, я зашел по колено в море, умылся соленой водой и немного пришел в себя. Мне предстоит нелегкий рассказ.

— Кстати, не стойте спиной к лесу, — бросил я. — Корни любят тут половить рыбку.

— С чего ты взял?

— Сейчас расскажу, садитесь. Только так, чтобы лес все время оставался в поле зрения. Ты прости, Серег, но тебе будет тяжело это слушать. В общем, у меня было видение…

Запинаясь и с трудом подбирая слова, я подробно изложил все, что увидел. С каждой новой подробностью Серый мрачнел все больше, губы его сжимались, взгляд наливался болью и злостью.

— Не знаю, что это было, — закончил я, — правда или просто глюки…

— Сволочь! Тварь! — Серега вскочил и двинулся к ненавистному пиону.