Потом он медленно, словно боясь поверить, перевел взгляд туда, куда за минуту до этого смотрел Холлуорд.

– Вы сожгли ее?!

Китти, оказавшаяся в этот момент единственной свидетельницей нападок на Бэзила, тоже подошла к камину. Разглядев уголок почти обуглившегося холста, она удивленно подняла глаза.

– Вы что, сожгли картину Дмитрия?

Гончаров развернулся к ней:

– Вы не понимаете, Кэтрин! Это полотно Василия Верещагина, которое Холлуорд украл в ночь убийства Калверта, а потом перед обыском подбросил мне. Я ждал, что он вернется за картиной. Хотел поймать его с поличным. А он… он воспользовался тем, что я не запер дверь, когда бросился сюда после выстрела, – Дмитрий толкнул Бэзила в грудь. – Но зачем вы ее уничтожили?

– Вы считаете меня варваром, способным уничтожить произведение искусства? – спокойно произнес Холлуорд.

– Ваши поступки говорят сами за себя!

– Разве? В любом случае теперь вы ничего не докажете. Нет картины, нет и улик.

Китти невольно попятилась.

– Убийца…

Американец пристально посмотрел на нее.

– На вашем месте я бы не спешил развешивать ярлыки. Вам самой была выгодна смерть брата. Я ведь прав, миссис…

– Молчите! – взвизгнула Кэтрин так, что вошедший в салон Шабо чуть не выронил поднос с приборами. – Кто вы такой?

Холлуорд задумался на несколько секунд, а потом ответил:

– Я никто. Человек, который не хочет сесть в тюрьму.