– Ночью я видел вас на лестнице. Что вы там делали, Холлуорд?
– Курил. Не мог уснуть.
Быстро взглянув на Бэзила, Митя принялся рассматривать правый берег Сены. Ощущение, что Холлуорд лжет, только усилилось. Вероятно, американец что-то почувствовал.
– Не доверяете мне? – усмехнулся он. – Ну-ну. Вы-то сами зачем выходили?
– А что? – вскинулся Митя. – Неужели мы все теперь должны подозревать друг друга? Кажется, у полицейского комиссара нет сомнений в том, что Калверта застрелил портье.
– Вот только Дюпона уже не было в отеле, когда в камине что-то сожгли.
– Опять вы об этом, – поморщился Митя. – Пикар ведь сказал: это не имеет отношения к убийству.
– Возможно. А еще сегодня вечером я обратил внимание, как захлопнулась задняя дверь, когда уходили горничные. Прошлой ночью я слышал такой же звук. Тогда я не придал ему значения.
Митя задумался на несколько секунд, потом покачал головой:
– Не понимаю. В отель же не мог проникнуть посторонний?
– А если дверь захлопнул Дюпон? И, когда стреляли в Найтли, он был уже далеко отсюда?
– Вы допускаете, что он украл картину, но не убивал Калверта?
Американец отвел взгляд и уклончиво ответил:
– Всё может быть.
Митя нахмурился, внезапно сообразив, что Холлуорд, стоя на лестнице, не смог бы услышать, как хлопнула дверь для прислуги. Это возможно только из Салона Муз.
Они перешли улицу, и Бэзил позвонил в парадную дверь. Владелец отеля выглядел так, словно с утра состарился лет на десять.
– Мисс Морелли у себя? – поинтересовался Холлуорд и, получив утвердительный ответ, быстро взбежал по ступеням. Сверху донесся его голос. – Вы идете, Гончаров?
Провожаемый озадаченным взглядом Шабо, Митя направился к лестнице и нагнал Бэзила у двери с номером «3».
Лючия открыла не сразу. На ней было домашнее платье без корсета. Очевидно, она уже отпустила горничную, но еще не ложилась. Накинув шаль, певица воззрилась на непрошеных посетителей – взгляд колючий, как у дикой кошки, окруженной сворой охотничьих псов. Она обхватила себя руками, стараясь скрыть дрожание пальцев.
– Что вам угодно?