– Я... Я не позволю! – прошипела Вереск и шагнула вперёд.
– Хочешь драться? – усмехнулась красавица. – Как мило. А я-то хотела предложить тебе помощь...
Она нарочито глубоко вздохнула и надула пухлые губки.
– Помощь? – Вереск не кричала, но рычала. – Какую помощь ты можешь предложить? Ты... Ты отняла у меня всё, что мне дорого! Ты обманула Авана, разрушила Мейду и меня чуть не сожрала! А теперь заявилась в безмирье, чтобы погубить того, кого я люблю!
– Безмирье? Серьёзно? – В синих глазах заплясали чертенята, а губы дрогнули. – Это не безмирье, милая. Это – реальность.
– Реальность?
– Самая что ни на есть реальная реальность, – кивнула красавица. – Пойдём, я покажу тебе правду.
Она взяла Вереск за руку, и они взлетели. Взмыли в воздух и, невесомые, поплыли сквозь серое утро.
Странно это, стать бестелесным призраком, что легче облаков. Лететь, поглядывая сверху на мирскую суету и знать, что впереди тебя ждёт правда. Горькая, как сок болотного корня, и неизбежная, точно могила. Вереск не чувствовала страха, но ощущала обречённость, насквозь пропитанную тоской и отчаянием.
Внезапно она поймала себя на мысли, что вспоминает слова и названия. Асфальт, бетон, метро, проспект, машины, час пик, пробка...
Вдалеке серебром мерцала река. Её название вертелось на языке и песком скрипело на зубах. Короткое, ёмкое и родное, как имя матери. Вереск изо всех сил напрягала извилины, но название ускользало от истерзанной памяти, тонуло и растворялось в утраченном прошлом.
Безликая молчала. Её чёрные волосы развевались на ветру, а губы сжались в тонкую линию.
Работа... – вспомнила Вереск. – У неё такая работа – уничтожать миры.
"Когда рождается демиург, вместе с ним в мир приходит забвение...", – говорил Штурман.
Наверное, в этом вся суть, – рассуждала Вереск, глядя на свою загадочную спутницу. – Демиург создаёт, а забвение пожирает всё им созданное.
Поток машин внизу становился плотнее. Вереница чёрных зонтов растянулась на целую лигу. Город проснулся, ожил, загудел и захлопотал, как торопливая суетная старуха. Все куда-то бежали, ехали, кричали, опаздывали... и никому не было дела до двух летящих по воздуху молодых женщин.
– Они не видят нас, – пробормотала Вереск себе под нос. Безликая не ответила. Только фыркнула и поднялась выше.
Лабиринты серых улиц затягивали глубже и глубже. Вереск с ужасом осознала, что ни за что не найдёт пути обратно.
Обратно? – оборвала она себя. – Куда обратно? Мейды больше нет. Нет Приюта Рассвета, Солёного утёса, Пристанского городка, пролива Безмолвия и Рассветной бухты. Ничего не осталось. Ничего!